Джек Лондон: мечта по имени «Снарк»

Он мечтал обойти вокруг света на собственной яхте. Не сложилось… Но книгу о плавании на «Снарке» Джек Лондон написал, и о Южных островах тоже, и о людях, с которыми встретился во время своего плавания… в неизведанное.











«И счастливо текли мои дни, куда бы ни плыло мое судно»».

Джошуа Слокам

Текст Сергея Борисова, журнальный вариант

Было бы желание

— Вот такая история.

Джек закрыл книгу.

— Занятно, — пробормотал Роско Эймс.

Чармиан ничего не сказала. Ее глаза были устремлены куда-то – может быть, вдаль, за линию горизонта, теряющуюся в морском мареве, а может быть, в себя.

— Занятно? – усмехнулся Джек. – Я бы сказал иначе. Заманчиво! В конце концов, то, что сделал один человек, может повторить другой, и если капитан Слокам проторил дорогу, почему бы по ней не пройти?

Роско Эймс взглянул на обложку книги. На ней крохотный парусник отчаянно боролся с гигантскими волнами.

– На яхте? – он скептически скривил губы. — Вокруг света? Это чертовски опасно, Джек! Тут нужен опыт. Вспомни, до того, как отправиться в плавании на «Спрее», Джошуа Слокам избороздил все моря и океаны. По-моему, свое почтение мистеру Слокаму ты уже выразил.

Чармиан знала, что имеет в виду Эймс. Три года назад Джек, как по мановению волшебной палочки, ставший весьма успешным писателем, решил купить собственное суденышко. Знакомым Джек объяснял, что это необходимо, так как он подумывает о большом романе, в котором два героя – безжалостный капитан и бескомпромиссный юнец – будут отстаивать каждый свою правду. Книга не получится, говорил Джек, если он сам не надышится морским воздухом, не вспомнит, каково это, резать наискось штормовые волны. Вскоре был куплен гафельный шлюп с каютой на двоих. Джек нарек его «Спреем» в честь яхты капитана Слокама. На шлюп были доставлены провиант, спальные принадлежности, и «Спрей» вышел в море. Неделю Джек бороздил залив Сан-Франциско, а вернувшись, засел за роман, название которого у него уже было – «Морской волк». Каждый день он писал раз и навсегда установленные полторы тысячи слов, но когда чувствовал, что текст выходит из подчинения, образы главных героев размываются, отправлялся в гавань и поднимал паруса. Сидя на крышке люка, пристроив на коленях блокнот и покрывая листы быстрыми строчками, Джек чувствовал, что все получается так, как и должно получиться: правдиво и складно.

Море помогало ему. Выполнив ежедневную норму, он откладывал блокнот, чтобы заняться делами, которые доставляли ему не меньшее удовольствие. Он стрелял уток в плавнях реки Сакраменто, рыбачил.

— Что с тобой? – спросил Джек, наклоняясь к Чармиан.

Та вздрогнула, точно ее застали за чем-то неприличным. А она всего лишь думала о том, что тогда, весной 1902 года, Джек часто брал на морские прогулки своих двух дочерей и жену Бесси. Бывшую жену, место которой подле Джека занимает теперь она, Чармиан Лондон, в девичестве Киттеридж.

— Все хорошо, — сказала она.

Муж удовлетворился ответом или сделал вид. Он повернулся к Эймсу.

— Опыт… — проговорил он. – Конечно, нужен опыт. Но, во-первых, это дело наживное, а во-вторых, кое-какой у нас имеется.

— У нас?

Роско Эймс был членом местного яхт-клуба, что же касается Джека… Еще в 1893 году он отправился в свое первое дальнее плавание на китобойной шхуне «Софи Сазерленд». Семь месяцев в море! И каждый день – каторжный труд. Они били котиков, поднимали их на палубу, сдирали шкуры и кровь животных хлестала из шпигатов. Бывалые моряки поначалу пытались сделать 17-летнего Джека мальчиком на побегушках, но у парнишки оказались железные мускулы и взрывной характер. Он дрался, как дьявол, отстаивая право быть на равных с остальными. Но не только в драках он зарабатывал авторитет. Когда шхуна попала в жестокий шторм, капитан поставил Джека к штурвалу, и паренек с лишь наметившимися усами отстоял всю вахту, удерживая корабль кормой к волне. Позже этот день и эта вахта были описаны  в очерке «Тайфун у берегов Японии», с которым Джек принял участие в конкурсе, объявленном газетой «Колл», и который был отмечен первой премией. Этот очерк был первым опубликованным произведением Джека Лондона.

— Если ты о «Софи Сазерленд», — сказал Роско, — то нельзя сравнивать большой корабль, полный матросов, с яхтой, где у каждого, кто находится на борту, тысяча обязанностей и ни минуты свободного времени.

— А «Спрей»? — возразил Лондон. – А «Рэззл-Дэззл»? Я же тебе рассказывал…

Ему было четырнадцать, когда на Рождество ему подарили два серебряных доллара. Этого хватило, чтобы купить старенький ялик.

На нем Джек каждое воскресенье отправлялся в плавание. За спиной оставались 14-часовой труд на фабрике и мать, которая возлагала на него все надежды, как на единственного кормильца. В море было хорошо! Настолько, что он мучительно завидовал «устричным пиратам», которые швартовали свое парусники в дальнем углу порта. Эти сорвиголовы действовали под покровом ночи, совершая набеги на устричные «фермы». Сам черт был им не брат, а уж закон точно не друг и не хозяин. Джек хотел стать одним из них, но ему не хватало самой малости – собственного судна. Свой возраст — 15 лет — он помехой не считал. Однажды Джек узнал, что «пират» Фрэнк-Француз продает шлюп «Рэззл-Дэззл». Джек отправился к своей темнокожей няне Дженни, работавшей теперь медицинской сестрой, и попросил в долг. Та не смогла отказать «белому сыну», и разбогатевший Джек помчался к Французу. Сговорились быстро: Фрэнк получил деньги за «Пирушку», а Джек уже на следующий день отправился в свой первый «пиратский» набег. За краденые устрицы он выручил столько, сколько на консервной фабрике не заработал бы и за полгода. Месяц спустя Джек подружился с двадцатилетним головорезом, носившем имя Сатана Нельсон-младший. Теперь «пиратские» вояжи они совершали на пару. Потом в пьяной драке Нельсону прострелили руку, а его шлюп «Рейндир» — все одно к одному – сел на мель. Отныне у друзей было одно судно на двоих. Но и его они лишись, когда несколько «пиратов», завидовавших удачливой парочке, забрались на «Рэззл-Дэззл», разворотили борта шлюпа и подожгли судно. «Рэззл-Дэззл» отправился на дно, и поднимать его для ремонта не имело смысла – нечего было ремонтировать. Тогда Джек и Нельсон стащили с мели «Рейндир», подлатали его и продолжили визиты к чужим устричным садкам. Однако неудачи буквально преследовали их. «Рейндир» был остановлен рыбацким патрулем, и «пиратам» предложили выбор: или они становятся патрульными, или отправляются в каталажку. Так Сатана Нельсон и Джек Лондон стали охотиться за теми, кем когда-то были сами.

— Я же тебе рассказывал про Нельсона, – сказал Джек. – Ух, и отчаянный был парень. У него было правило: каким бы бурным ни было море, он никогда не рифил паруса, и потому мы не раз были на волосок от гибели. Вообще, Нельсон меня многому научил.

Роско Эймс покачал головой:

— Ни при каких обстоятельствах не брать рифы?

— Нет. Он говорил, что было бы желание, и невозможное становится возможным.

Чармиан внимательно посмотрела на мужа и подумала, что рано или поздно этот мечтатель обязательно вернется к идее кругосветного плавания на яхте. Не такой он человек, чтобы бросать слова на ветер.

Кому нужно верить

Прошел год, и Джек снова заговорил о кругосветке. Сначала он собирался совершить ее лет, эдак, через пять, но затем подправил свои планы. Рассуждал он так:

— Мне нужно построить дом на ранчо, разбить огород, посадить виноград, и так далее, до бесконечности. Но с другой стороны, к тому времени мы все станем на пять лет старее и не так легки на подъем. Так почему не отправиться сейчас? А виноград и овощи вполне могут расти и в наше отсутствие.

Читайте также  TATTOO: чисто морская история

Чармиан на это ответила просто:

— Я готова.

Через десять дней после этого разговора в редакции шести ведущих американских журналов поступило обращение Джека Лондона, с призывом субсидировать его плавание. Со своей стороны писатель гарантировал бесперебойное поступление очерков из всех мест, в которых он побывает. Указывался и приблизительный маршрут. Первый порт назначения – Гавайи, затем Самоа, Новая Зеландия, Австралия, Новая Гвинея, Филиппины, Япония, Корея, Китай, Индия, Красное море, Средиземное, Черное, по Дунаю – до Вены, зима – в Петербурге, снова Средиземное море, Атлантика, по Сене — до Парижа, Англия, далее яхта отправится в Нью-Йорк, потом на юг мимо Бразилии к мысу Горн и, наконец, курс на север – к Сан-Франциско. По разумению писателя путешествие займет не менее семи лет.

Джек думал, что журналы выстроятся в очередь, по достоинству оценив его замысел, однако этого не случилось. Единственным изданием, проявившим осторожный интерес, был журнал «Космополит». Но он выдвигал определенные условия, в частности, предлагал присвоить судну свое имя. Лондон ответил, что не будет возражать против этого, если журнал возьмет на себя все расходы по строительству яхты. Руководство «Космополита» ответило отказом, согласившись лишь платить за будущие очерки столько же, сколько за рассказы писателя, а также предоставить аванс.

— Вот увидишь, — сказал Джек супруге, подписывая договор. – Они обязательно растрезвонят, что я плыву вокруг света за их счет. Но разговоры пойдут потом, а деньги мне нужны сейчас. К тому же, я сохраняю моей яхте ее имя!

Будущее судно решено было назвать «Снарк» — в честь загадочного существа из поэмы Льюиса Кэрролла «Охота на снарка». В поэме люди изо всех сил пытаются поймать загадочное существо, которое все время ускользает от них, так что даже непонятно, чего в нем больше – змеи (snake) или акулы (shark).

О том, чтобы купить готовое судно, не могло быть и речи. Джек Лондон хотел, чтобы оно было построено специально для кругосветного рейса. Переговоры с кораблестроителями, однако, ни к чему не привели. Те полагали, что, с учетом заявленных 40 футов длины по ватерлинии, выполнить все пожелания писателя попросту невозможно. Тогда Лондон сам погрузился к тонкости кораблестроения, чтобы доказать обоснованность своих требований. За основу он принял «Спрей» капитана Слокама. Правда, ему пришлось увеличить длину судна на 5 футов, чтобы появилось место для ванны – в дальнем плавании писатель полагал ее наличие более чем оправданным. Увеличение длины потребовало изменения парусного вооружения – с иола на кеч, теперь штурвал располагался позади бизань мачты, а не впереди нее. Остойчивость яхты должен был обеспечить 5-тонный стальной киль. Корпус предполагалось разделить на пять отсеков водонепроницаемыми переборками. Один из отсеков отводился под мотор в семьдесят лошадиных сил. Еще один мотор – 5-сильный – должен был обеспечить зарядку аккумуляторов, работу насосов и прожектора.

Следить за строительством писатель поручил Роско Эймсу, в прошлом главному редактору журнала «Трансконтинентальный вестник», в котором были опубликованы первые рассказы Джека Лондона. Отправляя его в Сан-Франциско с чертежами и чековой книжкой, писатель напутствовал:

— По моим подсчетом, судно обойдется нам в 7 тысяч долларов. Не жалейте денег! Пусть все будет самым лучшим. Не заботьтесь о внешней отделке, но «Снарк» должен получиться выносливым и крепким, как ни одно судно.

Эймс закупил материалы, набрал рабочих, снял помещение в доке и сообщил Джеку, что закладка киля произойдет утром 18 апреля 1906 года.

Ночью земля содрогнулась. Когда Джек Лондон рано утром поднялся на вершину горы Сонома, чтобы потом спуститься к заливу, он увидел, что Сан-Франциско объят огнем. Это было Великое Землетрясение, которое практически уничтожило один из крупнейших городов Соединенных Штатов.

Закладка «Снарка» в тот день не состоялась: материалы сгорели, рабочих бросили на расчистку завалов, и вернулись они на стапель только через два с половиной месяца.

Эймс оказался бездарным организатором. Он закупал то, что не нужно для строительства, а за то, что нужно, платил втридорога. Поставщики обманывали его, рабочие воровали… В общем, это было не строительство, а настоящий бедлам.

Писатель был в отчаянии. Все сроки летели в тартарары.

— Послушай, Чармиан, я уже истратил столько, что на эти деньги можно было бы построить два судна, — жаловался Лондон. – «Снарк» еще не спущен на воду, а уже разваливается. Но выход есть! Надо плыть в Гонолулу, и там устранять недостатки. Так и дешевле выйдет.

— На Гавайи? – Чармиан показалось, что она ослышалась.

— Как-нибудь доплывем, — махнул рукой Джек.

«Снарк» поставили на катки и стали разворачивать носом к полозьям, по которым ему предстояло соскользнуть на воду. Один каток вылетел, яхта наклонилась и застряла между двумя баржами. Обдирая борта, «Снарк» освободили, затащили на полозья, он двинулся по ним, но тут полозья разошлись, и яхта рухнула прямо в илистую грязь. Два буксира в течение недели пытались вытащить «Снарк» из ловушки. Чтобы помочь им, Джек пустил в ход брашпиль, и его зубчатые передачи тут же искрошились. Тогда он включил доставленный из Нью-Йорка мотор, и тот расколол чугунную станину, сорвался с крепежных болтов и завалился на бок. И все-таки яхту вырвали из цепких объятий ила и оттащили к городской пристани Окленда.

Газеты писали с издевкой: «Мистер Лондон уже столько раз переносил дату отправления, что это стало темой анекдотов. Не лучше ли прекратить комедию и оставить в покое корабль, который, по уверению опытных моряков, затонет, не пройдя и десяти миль? И это будет хорошим уроком всем самонадеянным новичкам».

— Я не отступлюсь, — сказал, отбрасывая газеты, Лондон. – Лучше погибнуть, чем до конца жизни сносить насмешки. Отплытие назначаю на 2 апреля. И оно состоится!

Оно не состоялось. Хотя «Снарк» был более-менее готов к выходу, а его команда в сборе. Джек, Чармиан… Капитаном был назначен Роско Эймс, а машинистом и матросом студент Стэнфордского университета Герберт Стольц. Японец Точиги был принят на борт в качестве юнги. Коком стал Мартин Джонсон. Этот парень из Канзаса прислал Джеку письмо на семи страницах, в котором заверял, что готов отправиться в плавание в любом качестве: «Возьмите только!» Джек написал ему: «Готовить умеете?» В ответ пришла телеграмма: «Иду наниматься учеником в греческий ресторан». Против такой решимости писатель устоять не мог.

— Вы мистер Джек Лондон? — спросил мужчина в чиновничьем мундире и с постным выражением лица. Он стоял у трапа и сверлил глазами хозяина «Снарка». — Будучи судебным исполнителем, я налагаю арест на ваше имущество.

Чиновник поднялся на борт «Снарка» и прикрепил к грот-мачте постановление суда. Далее он снизошел до разъяснений: некто мистер Селлерс обвиняет господина Лондона в неуплате 232 долларов за поставленное оборудование; последнему надлежит явиться в суд и упорядочить свои отношения с истцом, в противном случае судно будет конфисковано.

— Что?!! Вы бредите?

Джек не сдержался, но чиновник не поставил ему это в вину, видимо, понимая, что происходящее по меньшей мере абсурдно. Человек, по слухам, потративший на свое судно почти 30000 долларов, может лишиться его из-за двух с небольшим сотен!

— Сегодня суббота! – продолжал бушевать Джек. – Все разъехались кто куда. Где я найду этого Селлерса? Где мне найти его адвокатов, где найти судью, шерифа, мэра?!

— Тут я вам не помощник, — ответствовал чиновник и удалился с чувством выполненного долга. 

Джек до вечера носился по городу и никого не нашел. Дело разрешилось только утром в понедельник. К полудню мальчишка-газетчик доставил на «Снарк» свежую прессу, и Джек не обнаружил в пачке ни одного издания, которое не позволило бы себе едких замечаний по поводу его конфуза.

Читайте также  Говард Блэкберн: перст Божий

— Ну, мы еще поглядим, кто кого, — пробормотал Лондон и приказал поднять вместо флага полосатый свитер футбольной команды Калифорнийского университета.

Провожающие спустились по трапу на пристань.

4 июля 1907 года через пролив Золотые Ворота «Снарк» вышел в Тихий океан.

Могло быть хуже

Первый день прошел без приключений. Они начались на второй… Стольц, Джонсон и Точиги оказались подвержены морской болезни настолько, что были не в состоянии занимать иного положения на корабле, кроме горизонтального. Еще через пару дней выяснилось, что сгнили апельсины и капуста, заплесневели яблоки, брюква и свекла тверды, как камень и также безвкусны, а морковь воняет бензином. Эймс ничего не понимал в кулинарии, Чармиан в этом походила на капитана «Снарка», поэтому роль кока пришлось примерить Лондону. Задавшись резонным вопросом, отчего он не сразу заметил, что их фруктово-овощные запасы превращаются в гниль и слизь, Джек провел небольшое расследование и установил сразу две причины. Первая: внутри яхта была покрыта толстым слоем жира и табачной пасты. Специалисты заверяли, что это защитит корпус, однако не упомянули, что данная адская смесь при соприкосновении с влагой начинает источать жуткое зловоние. Причина вторая: водонепроницаемые переборки оказались очень даже проницаемыми, равно как и баки с топливом. В итоге – жир + табак + бензин — получилось такое амбре, что оставалось удивляться, как экипаж «Снарка» вовсе не лишился обоняния.

Чем дальше, тем хуже. Палуба успешно пропускала воду, в бортах обнаружились трещины. Чтобы не пойти ко дну, каждый день приходилось вычерпывать воду. По-простому, ведром, потому что мотор, приводящий в движение помпу, не работал так же, как двигатель, поврежденный во время спуска яхты на воду. Что уж говорить об истинной гордости «Снарка» — его ванной комнате. Все ее рычаги и трубы пришли в негодность к концу вторых суток плавания, хотя иногда краны вдруг выдавали несколько капель воды.

Паруса тоже вели себя причудливо. Да и можно ли было ожидать от них другого поведения, когда шкоты вырывают «с мясом» стопора и утки, а если те упорствуют, то хваленые «сверхпрочные» тросы рвутся, как дешевые нитки.

Вместе с тем, лишь отчасти сбылись пророчества тех кораблестроителей, которые утверждали, что «Снарк» не будет слушаться руля, что он не сможет идти круто к ветру и что опрокинется, встретившись с первой же приличной волной. Ничего подобного! Судно успешно справлялось с острыми курсами, при попутном ветре и правильно поставленных парусах могло идти и без руля, а его остойчивость была выше всяких похвал. Джек убедился в этом при обстоятельствах поистине удивительных, почти невозможных. Когда через неделю после начала плавания начался шторм и они с Эймсом попытались положить яхту в дрейф, «Снарк» категорически отказался делать это. Подставив борт набегавшим волнам, судно принимало на палубу тонны воды, но и намека не было, что оно вот-вот опрокинется. Не помогли манипуляции кливером и бизанью, не спас положение плавучий якорь, гордый «Снарк» упорно не ложился в дрейф, он хотел сражаться, не заботясь о том, есть ли на то силы у его команды.

Не хватало не только сил, в дефиците было умение. Одно дело – плавать в заливе Сан-Франциско, и совсем другое – оказаться в открытом море, когда вокруг ни одного ориентира. Тут без знания навигации не обойтись, а ею капитан «Снарка» так и не овладел, хотя обязан был постичь эту премудрость еще на берегу. В море Эймс исправно терзал секстан и героически погружался в вычисления, однако полученные координаты плохо увязывались с действительностью.

— Простите, Роско, — наконец не выдержал Джек. – Но тут явно что-то не то. Вчера над нами целый день издевался штиль, а согласно вашим вычислениям, мы прошли 80 миль. Сегодня «Снарк» с утра летел, как птица, а вы утверждаете, что мы не продвинулись и на 20 миль. Скажите честно, вы представляете, где мы находимся, или для вас это такая же загадка, как для меня? Мы что, потерялись?

Эймс фыркнул и вздернул подбородок, не считая нужным препираться с дилетантом.

Джек понял, что отныне определение их местоположения — тоже его забота. Несколько дней он штудировал учебники по навигации, которые имелись на «Снарке», сражался с формулами, разбирался с таблицами и примеривался к приборам. Неделю спустя он смог ответственно заявить, что собственным расчетам доверяет больше, чем координатам, которые выдавал капитан.

— Что скажете, Роско?

Эймс молча скрылся в каюте. Он был обижен и демонстрировал это нежеланием принимать какое-либо участие в жизни судна.

— Вы, конечно, капитан, Роско, — три дня спустя сказал Джек. – Но мы договаривались, что разделим между собой матросские обязанности. Ваша очередь драить палубу.

— Я не могу, — буркнул Эймс. – У меня запор.

Джек растерялся, потом пробормотал:

— Уважительная причина.

На 27-й день плавания они увидели на горизонте очертания горы – именно там, где она и должна была появиться, согласно расчетам Джека. Это была вершина вулкана Халеакала на острове Мауи. Это были Гавайи.

Утром они обогнули мыс Алмазная Голова и увидели спешащий навстречу катер. На его борту находился командор яхт-клуба Гонолулу, который после торжественного приветствия сообщил, что в Соединенных Штатах телеграфные агентства уже неделю как обсуждают «жареную» новость о гибели в морской пучине известного писателя Джека Лондона и его команды.

— Придется давать опровержение, — рассмеялся Джек.

Счастливые дни

Несколько дней мореплаватели провели в Перл-Харборе, а затем переехали в коттедж на острове Хило. На «Снарке» Джек появился только через две недели и ужаснулся: за это время палубу ни разу не поливали, и она начала рассыхаться. Это переполнило чашу терпения, и он рассчитал Роско Эймса. Отправился в Америку и Герберт Стольц, чтобы продолжить учебу в университете.

Джек не спешил вновь выходить в океан. «Снарк» стоял в доке, дождавшись-таки ремонта, а его владелец и Чармиан занимались своим излюбленным делом –путешествовали. Неделю они прожили в колонии прокаженных на острове Молокаи, побывали на острове Мауи и других островах архипелага. Еще Джек пытался овладеть катанием на доске в волнах прибоя — как он говорил, «спортом богов и героев».

Лишь в октябре 1907 года «Снарк» взял курс на Маркизские острова. На сей раз его вел капитан Уоррен, настоящий моряк, пусть и с подмоченной репутацией: его только что досрочно освободили из тюрьмы. Появился и опытный матрос – голландец Херманн.

Джек Лондон знал, что парусники редко отваживаются ходить этим маршрутом из-за штилей и сильных течений, но он рассчитывал на удачу, и та ему улыбнулась.

Впрочем, улыбка была кривоватой: действительно, штормы обошли «Снарк» стороной, зато полного безветрия было сколько угодно. Ах, да, случилась еще одна досадная неприятность. На сорок третий день плавания обнаружилось, что прохудилась емкость с пресной водой. Пришлось ввести жесткое нормирование, но через три дня налетел шквал, они собрали дождевую воду и проблема потеряла остроту.

Шестого декабря, на шестидесятый день плавания, они увидели берега острова Нука-Хива. Там чете Джеку и Чармиан посчастливилось снять комнаты в клубе, где часто бывал Роберт Льюис Стивенсон, а уже следующим утром путешественники отправились в «райскую» долину, описанную Германом Мелвиллом в романе «Тайпи».

— Я всю жизнь мечтал побывать в ней! – восклицал Лондон.

Увиденное повергло его в шок: некогда благословенные места практически обезлюдели: занесенный белокожими пришельцами туберкулез выкосил все население.

Читайте также  Святые заступники

Двенадцать дней провели путешественники на Маркизах, а потом «Снарк» мимо островов Туамоту отправился на Таити, куда и добрался без особых затруднений. Хлопоты начались потом – после того, как Джек Лондон узнал, что его финансы находятся в катастрофическом состоянии. Люди, которым он доверил управление своими деньгами в Калифорнии, беззастенчиво обирали его. Журналы, публикуя его рассказы, «забывали» переводить гонорары, вероятно, рассчитывая на безвременную кончину писателя-моряка. На пароходе «Марипоза» Джек и Чармиан отправились в Штаты. По приезду в Сан-Франциско Джек заявил репортерам:

— Дни, проведенные на «Снарке», одни из самых счастливых в моей жизни. Мы вернемся и поплывем дальше.

Ему не слишком поверили, однако, приведя дела в порядок, супруги вернулись на Таити и продолжили плавание. Они побывали на островах Бора-Бора, Райатеа, Тахаа, Паго-Паго. Потом «Снарк» отправился на Фиджи, где снова остался без капитана, поскольку мистер Уоррен начал проявлять признаки буйного помешательства. Отныне и навсегда капитаном «Снарка» становился Джек.

— Идем на Соломоновы острова, — был его приказ команде, в которой теперь были японцы Наката и Уода в качестве слуги и кока, матросы Генри, островитянин с Рапа, и Тэхэи, островитянин с Тахаа, а также верный Мартин Джонсон. – Хочу убедиться, так ли страшны эти острова, как о них говорят.

Они благополучно дошли до Гуадалканала, где Джек и Чармиан покинули «Снарк», чтобы принять участие в экспедиции вербовщиков, набиравших аборигенов для работы на копровых плантациях. Это было то еще приключение! Достаточно сказать, что они едва не стали жертвами дикарей, желающих ограбить чужаков и сделать им «каи-каи», то есть снять им головы, а тела пустить на жаркое.

— Прочь отсюда! – вернувшись на «Снарк», распорядился капитан. – И побыстрее.

Побыстрее не получилось. Здоровье не позволило. Вернее, его отсутствие. Экипаж «Снарка» страдал от малярии, тропической лихорадки, трофических язв, малярии. Но была надежда, что в местах с более благоприятным климатом ситуация изменится к лучшему. Увы, до этих мест добраться они не успели. В сентябре у Джека стали отекать руки и лохмотьями сходить кожа. Он с трудом ходил, а из глаз его сочилась жидкость, лишь отдаленно напоминавшая слезы.

Он сопротивлялся до последнего, но потом сдался, и 8 декабря 1908 года его на носилках перенесли на борт парохода, идущего в Сидней. Там его положили в клинику. В своем дневнике Джек Лондон пишет:

«Я беспомощен, как ребенок. Руки то и дело распухают и становятся вдвое толще обычного; при этом с них сходит семь слоев отмирающей кожи. Ногти на ногах за сутки становятся такими же в толщину, как в длину. Что со мной, врачи не знают. Похоже, они испуганы еще больше, чем я».

В мае 1909 года писателю сделали операцию, но болезнь не отступила.

— Если умирать, то на родине, — сказал он Чармиан.

23 июля 1909 года они возвращаются в Сан-Франциско. На берег Джек сходит почти здоровым: как выяснилось, в его заболевании не было ничего зловещего – это была просто реакция организма на тропическое ультрафиолетовое излучение.

— Пожалуй, это единственная цель, которую я себе поставил и никогда не смогу достигнуть, — с грустья сказал Джек жене. – Остается писать книги. Тоже неплохое занятие, почти такое же хорошее, как ходить под парусами.

Вместо послесловия

Прекрасная Калифорния!

Джек чувствовал себя отлично, и его снова потянуло в море. Он купил небольшую яхточку и назвал ее «Ромер» («Скиталец»). Вместе с Чармиан он совершал на ней воскресные прогулки по заливу Сан-Франциско. Затем Джеку поступило предложение от журнала,  издающегося в Балтиморе. Послание состояло из бесконечно длинных предложений и отличалось консервативной чопорностью: «Не сочтет ли достопочтенный господин Лондон возможным принять участие в плавании с Восточного побережья Соединенных Штатов на Западное, вокруг Южной Америки, огибая мыс Горн, без захода в порты, дабы впоследствии с присущим ему мастерством отразить перипетии этого беспримерного перехода на паруснике из Балтимора до Ситла в цикле очерков, которые, несомненно, привлекут внимание поклонников таланта господина Лондона?»

— Они еще спрашивают! – Джек улыбнулся Чармиан: — Собирайся, мы отплываем. Это, конечно, не «Снарк», но вроде бы посудина что надо.

Это было последнее дальнее плавание Джека Лондона. Последнее его свидание с морем, которое он так любил.

А что же «Снарк»? После того, как Джек покинул его борт, яхту привели в Сидней и в октябре 1910 года продали за 4.5 тысячи долларов. Судьба распорядилась так, что судно досталось компании, вербующей работников для плантаций на Соломоновых островах. В начале 1913 года яхта затонула из-за ошибки команды, была поднята, но двигатель ее пришел в полную негодность. Осенью того же года яхту отогнали на Новые Гебриды. Шесть лет спустя там на нее натолкнулся Мартин Джонсон, вновь оказавшийся в знакомых местах. Бывший моторист «Снарка» чуть не заплакал, увидев, в каком жалком виде пребывает любимое детище Джека Лондона. В 1927 году яхта пострадала во время урагана у берегов Новой Каледонии, села на мель, а потом еще и выгорела до ватерлинии. «Снарк» стащили с мели и кое-как отремонтировали. В начале 1940-х годов, недалеко от Нумеа, столицы Новой Каледонии, яхта наскочила на подводную скалу и затонула. И это бы конец… Конец истории, но не легенды. И, право же, легенда эта куда привлекательнее. Да, пожалуй, и справедливее. Легенда гласит, что вербовщики продали «Снарк» группе молодых искателей приключений, и те отправились на яхте к берегам Аляски. И вроде бы «Снарк» видели в Беринговом проливе, у Алеутских островов, а потом у острова Тасмания, на островах Фиджи. Последние встречи с судном Джека Лондона датируются семидесятыми годами прошлого века…  И пусть ни одна эта встреча не подтверждена документально, легенде это не мешает. Легенды живут по своим законам. Возможно, по тем же, по каким переживают годы и века хорошие книги. «Путешествие на «Снарке» Джека Лондона – в их числе.

Досье

Джек Лондон родился 12 января 1876 года в Сан-Франциско. Его мать была учителем музыки, отец — бродячим астрологом, не признавшим сына. Вскоре мать вышла замуж за Джона Лондона, инвалида Гражданской войны. Мальчика стали звать Джон Лондон (Джек — уменьшительная форма). Тогда же семья переехала в Окленд. Школьником Джек продавал газеты, в 14 лет стал рабочим на консервной фабрике. Потом был матросом, кочегаром, в 1894 году принял участие в походе безработных на Вашингтон, после чего месяц просидел в тюрьме. В 1895 вступил в Социалистическую рабочую партию США. Поступил в Калифорнийский университет, но весной 1897 заболел «золотой лихорадкой» и уехал на Аляску. По возвращении занялся литературой. Первые рассказы были опубликованы в 1899, а уже в 1900 издан сборник «Сын волка». Потом книги выходят одна за другой. В 1902 Джек Лондон побывал в Англии, в 1904–05 гг. военный корреспондент на Русско-японской войне. К этому времени Лондон становится самым высокооплачиваемым писателем в мире, сбросив с пьедестала Редьярда Киплинга. В 1907 писатель уходит на яхте «Снарк» в кругосветное плавание, которое не смог завершить из-за болезни. В последние годы писатель страдал серьезным почечным заболеванием. Джек Лондон умер в своем поместье недалеко от городка Глен-Эллен (Калифорния) 22 ноября 1916 года от передозировки морфия после острого приступа уремии. Вопреки фактам, многие считают, что писатель ушел из жизни добровольно, поскольку растерял талант и утратил цель в жизни. Люди, настаивающие на версии самоубийства, явно не читали рассказ «Любовь к жизни». Джек Лондон никогда не писал того, во что не верил.

Опубликовано в Yacht Russia №31 (6 — 2011)

Яндекс.Метрика Top.Mail.Ru