Роберт Мэнри: оправданный риск

Американский журналист Роберт Мэнри был первым, кто пересек Атлантику на крошечном швертботе. И это было не столько безрассудное, сколько бесстрашное плавание.



















«Никто не знает, что зовет человека в море. Может быть, это и к лучшему».

Роберт Ю. Грей, австралийский писатель

Текст Сергея Борисова, журнальный вариант

Нарушитель спокойствия

Полицейский был строг и непреклонен.

— Мистер Роберт Мэнри?

— Да.

— Вы являетесь гражданином Соединенных Штатов Америки…

— Да.

— Вчера вы прибыли в Соединенное Королевство, не имея на то соответствующих разрешительных документов. Это так?

— Да.

— В таком случае я должен вас задержать.

— Но…

И тут все засмеялись. Даже полисмен позволил себе улыбнуться, возможно, тем самым нарушая какой-нибудь пункт служебной инструкции.

— У мистера Мэнри есть смягчающие обстоятельства, — выступил вперед Сэмюэл Хупер. – Посреди Атлантики затруднительно поставить штемпель в паспорт – и некому, и нечем. Как мэр Фалмута, я официально заявляю, что со вчерашнего дня Роберт Мэнри является почетным гражданином Фалмута, и на этом основании любые претензии государственных лиц к нему являются несостоятельными.

Сэмюэл Хупер перевел дух. Он просто лучился довольством, хотя выглядел куда проще вчерашнего, когда встречал Мэнри на причале, облаченный в пурпурную мантию и с золотой цепью мэра Фалмута.

— Дорогой Роберт, — продолжил градоначальник. – Мы всегда будем рады видеть вас в Фалмуте. Мы даже не будем возражать, если следующий ваш визит не будет сопряжен со столь же героическими обстоятельствами, как нынешний.

Роберт Мэнри опустил глаза. Только бы не покраснеть! Ну, какой он герой? Что за абсурд? Большому риску он не подвергался, и вообще – занимался тем, что доставляло ему удовольствие. Просто в его случае – это плавание в одиночку через Атлантику на швертботе диной 13 с половиной футов.

Точка отсчета

Он бы не смог сказать, с чего все началось.

Может быть, вести отсчет стоит с того дня, когда он впервые вышел в море под парусом. Это случилось в Индии сразу после войны. Вышел – и влюбился сразу и навсегда. Ветер, волны, соленый вкус воздуха. У него закружилась голова, настолько он был переполнен радостью. А еще к этой радости странным образом примешивался… страх. Страх перед безбрежностью и глубиной океана, перед призрачным присутствием кораблей и людей, мужчин и женщин, которых он нес на себе через столетия, и тайнами, скрытыми под временами спокойной, а временами мятежной его поверхностью.

А может быть, начало всему положил мальчишка-разносчик, который, не слезая с велосипеда, швырнул на крыльцо его дома пакет с утренней почтой, крикнув при этом:

— Ваша газета, мистер Мэнри.

В газете он наткнулся на объявление о продаже швертбота – не нового, но в «пристойном состоянии». Роберт давно подумывал о том, чтобы приобрести какую-никакую лодчонку, а тут это объявление. Он позвонил по указанному в газете телефону, и вскоре швертбот стал его собственностью.

Вирджиния дала швертботу имя «Тинкербелль», позаимствовав его из сказки о Питере Пэне: так звали маленькую фею, верную подружку мальчика, который не хотел взрослеть. Роберт легко согласился со «сказочным» названием, его больше занимало другое: обещанное «пристойное состояние» обеспечивалось многочисленными слоями краски, удалив которую, он обнаружил, что обшивка и набор в плачевном состоянии.

— Но у тебя есть руки! – напомнила Вирджиния.

Тоже верно.  Роберт отремонтировал корпус, отлакировал мачту и банки, соорудил крошечную рубку, чтобы его маленьким сыновьям Робину и Дугласу было, где укрыться в случае непогоды. В результате получилась не яхточка, а загляденье с регистрационным номером ОН 7013 AR. И на ходу она была очень ничего. Роберт убедился в этом, в течение 6 лет плавая по Великим озерам.

Или все же за точку отсчета следует принять памятный разговор в феврале 1964 года? В тот день он сидел со своим приятелем в баре. Они пили пиво и наперебой жаловались на жизнь. Заботы, проблемы, суета…  И тут приятель сказал:

— У меня есть 25-футовая яхта. И вот, что я думаю: а не рвануть нам с тобой на ней через Атлантику? Ну, скажем, в Англию. Ты как?

Роберт не ответил – задохнулся. Да это же его сокровенная мечта!

— Когда отправляемся? – чуть погодя только и смог выдавить он.

Ах, что за дни последовали за этим! Они обсуждали маршрут, разрабатывали план подготовки к переходу, составляли списки припасов.

Вирджиния и дети, безоговорочно поддержав намерение главы семьи бросить вызов океану, не могли нарадоваться тому, как преобразился их муж и отец. Мэнри действительно был воодушевлен, казалось, он семижильный, ему на все хватало и времени, и сил. Он ликовал! И тем болезненнее было падение…

— Ты знаешь, Роберт, — сказал приятель. – Возникли некоторые трудности.

Это он так мягко выразился, на самом деле планы капитана 25-футовой яхты изменились кардинально. Он не выдержал напора жены, родителей, сослуживцев, которые шесть недель хором отговаривали его от безумной затеи с трансатлантическим рейсом. И ладно бы они напирали на то, что это смертельно опасно, нет, главным их аргументом было то, что неразумно так надолго оставлять дела.

Роберт не стал переубеждать приятеля. Значит, ему это не очень нужно. Так к чему слова?

Несколько дней после этого Мэнри был словно не в себе. Он ходил, ел, разговаривал с Вирджинией и детьми, ездил на службу, проделывая все это машинально – с безошибочностью и бездушием часового механизма. Но потом, проходя как-то по двору своего дома и привычно взглянув на затянутую брезентом «Тинкербелль», он вдруг произнес вслух:

— А почему, черт возьми, мне не отправиться через Атлантику на тебе, девочка?

Удержаться на плаву

Мысль была шальной, и Мэнри поначалу попытался от нее отмахнуться. И не смог! Потому что мысль не была безумной.

В конце концов, Ален Бомбар пересек Атлантику на надувной лодке, Ханнес Линдеманн – на разборном каяке, а Бен Карлин с женой добрался из Галифакса до Африки и вовсе на джипе-амфибии. Да по сравнению с такими, с позволения сказать, плавсредствами его «Тинкербелль» — суперяхта.

Далее требовалось определить узкие места. Вообще, Мэнри твердо решил, что если затея, несмотря на все его старания, останется неоправданно рискованной (совершенно безопасной она не могла быть по определению), то он оставит ее и будет ждать еще одного шанса: вдруг судьба все же позволит воплотить в жизнь его мечту?

После долгих размышлений Роберт пришел к выводу, что в его случае лодка важнее, чем человек. Если честно, моряк он так себе, из чего следует, что «Тинкербелль» должна, во-первых, прощать ошибки ее капитана, а во-вторых, без особой помощи со стороны человека противостоять капризам океана, и его ярости в том числе.

Значит… Значит его суденышко должно стать мореходным и непотопляемым. Что касается мореходности, то еще никто не доказал, что она зависит от размера судна. Более того, порой шторм способен искалечить и даже потопить крупный корабль, но не в силах одолеть обычную шлюпку, которая спокойно всходит на волну вместо того, чтобы со всей дури биться о нее «лбом». Что же до непотопляемости, то лодка должна оставаться на плаву, даже если будут разорваны паруса, утерян руль, сломана мачта, если яхта перевернется или будет повреждена ее обшивка. Это – непременное условие.

— Надо попробовать, — сказал себе Мэнри после того, как пришла пора принимать решение. Ну, не вечно же ему взвешивать «за» и «против».

Читайте также  А люди где? Сюжет с "Марией Селестой"...

Прежде всего, он занялся швертботом. Очистив и покрасив корпус, Роберт заполнил все пространство между бимсами пенопластом. Вместо прежнего укрытия-навеса появилась рубка с двумя иллюминаторами. Палубу Мэнри сделал практически глухой, кокпит – крошечным. Киль был усилен, а вдоль него по всей длине трюма было выгорожено место для емкостей с водой. Своим весом бутыли должны были добавить 300-килограммовому швертботу остойчивости, поскольку 45 килограммов шверта, достаточные для прибрежных прогулок, в океане просто смешны.

— Не лодка, а поплавок, — сказала Вирджиния, разглядывая творение рук мужа.

Мэнри понял, что пора открывать карты. Готовый отступить перед непреодолимыми трудностями, он утаил от жены правду. Напротив, навел тумана, сказав, что его приятель вновь передумал, что подготовка к плаванию идет полным ходом. Вирджиния обрадовалась за него, но со временем в ее глазах все чаще сквозила подозрительность: если плавание состоится на вполне приличной 25-футовой яхте, почему Роберт возится со своим швертботом? Неувязочка…

— Поплавок? – переспросил Роберт. – Это хорошо, это и требуется. Понимаешь, дорогая…

Выслушав мужа, Вирджиния воскликнула:

— Только не это!

Роберт ждал такой реакции, поэтому продолжал настойчиво, не сбавляя темпа:

— Успокойся. Я не самоубийца и не гордец, которому тщеславие выело мозги. Рекорды и подвиги меня не интересуют. Я нормальный человек 47 лет от роду, и считаю, что лучше быть живым трусом, чем мертвым храбрецом. Я все просчитал…

Мэнри обволакивал супругу словами. Он говорил о том, что, возможно, ему удастся, написав книгу, окупить расходы, связанные с плаванием, а то и заработать достаточно для того, чтобы помочь детям получить образование. Он инфицировал жену своей уверенностью и видел, что она поддается, поддается… Но закончил Роберт так, как считал нужным:

— И еще, не отбирай у меня мечту, пожалуйста.

Вирджиния внимательно посмотрела на него и сказала спокойно и тихо:

— Чем я могу тебе помочь?

— Помоги разобраться с секстаном, и вообще – с навигацией. Ты же знаешь, у меня всегда было плохо с алгеброй-геометрией. Представляешь, я тут взялся определить координаты нашего дома, и оказалось, что он находится где-то Гудзоновом заливе.

Вирджиния рассмеялась:

— Ладно, помогу. И – плыви, Роберт. Но пообещай вернуться.

От Фалмута до Фалмута

Убеждая супругу, Мэнри ни в малом не лукавил. Да, он готов был отступить, но в то же время Роберт делал все от себя зависящее, чтобы этого не произошло.

Он купил авиапередатчик, который мог передавать сигнал «SOS» на двух частотах: в первом варианте радиус слышимости был сто с небольшим миль, во втором — около полутора тысяч миль. Также была приобретена коротковолновая рация для поддержания связи с миром и приема сигналов времени, необходимых в том числе и для навигационных вычислений.

Конечно, можно было не забивать особо голову, а просто плыть на Восток. Куда-нибудь да попадешь: не в Англию — так во Францию, или Испанию, или Португалию. Но Мэнри хотелось, чтобы портом прибытия был Фалмут. Потому что это по-газетному и красиво, и эффектно: из американского Фалмута в Фалмут английский.

Ну, а раз выбор сделан, то пришлось погрузиться в дебри мореходной астрономии. Мэнри испытывал суеверный ужас перед тем, что ему предстояло, но он вдохнул-выдохнул, вышел на крыльцо дома, присел на ступеньку и открыл пособие с оптимистическим названием «Навигация – это совсем просто».

— Ничего не понятно, — спустя полчаса воскликнул он и подумал, что надо зайти с другого бока. Он вооружился секстаном и стал ловить горизонт. Получив данные, он обратился к мореходным таблицам, провел сложения-вычитания, обратился к картам… и получил середину Гудзонова залива.

Помощь Вирджинии в овладении азами навигационной науки оказалась бесценной. Нет, она не была гениальным математиком и выдающимся педагогом, она просто сидела рядом с мужем на теплом крылечке, и этого оказалось достаточно, чтобы через несколько дней координаты их дома отличались от истинных на какие-то жалкие десять миль. А это, при наблюдениях с искусственным горизонтом, тот результат, который можно считать удовлетворительным.

С отплытием решено было не затягивать. Долгосрочный прогноз погоды, которым никто не верит, но на которые все оглядываются, обещал спокойные июнь, июль и август. Пять-шесть штормовых дней не в счет.

На прицепе Мэнри перевез «Тинкербелль» в Фалмут. Следующим рейсом он доставил на пирс необходимые припасы. Пересечь океан Роберт рассчитывал за шестьдесят дней, но продовольствия и пресной воды брал на девяносто.

— А «Тинкербелль» не лопнет, когда ты запихнешь в нее эту груду? – усомнилась Вирджиния, разглядывая батарею бутылей с пресной водой и гору упаковок с продуктами.

На это Мэнри лишь улыбнулся – жена не знала, что внутри каюты уже лежат паруса, тросы, кое-какой инструмент и еще несколько сотен совершенно необходимых в плавании вещей. А ведь там еще должно было остаться место для него! Хотя вытянуться во весь рост он точно не сможет. Ничего, он потерпит.

Рано утром 1 июня 1965 года Роберт Мэнри обнял жену, расцеловал Родина и Дугласа, поднял красный грот и вышел из гавани Фалмута, штат Массачусетс.

Незваный гость

Больше всего Мэнри боялся, что ночью, пока будет спать, «Тинкербелль» протаранит какой-нибудь корабль. Можно было взять южнее и уйти с оживленных морских путей, однако это сделало бы маршрут значительно длиннее. Позволить себе этого Роберт не мог, поэтому он решил, что, находясь в зоне активного судоходства, будет по возможности бодрствовать, когда надо, отгоняя сон специальными таблетками.

Первые дни оправдали его опасения. Почти постоянно в поле зрения были корабли, явно держащие курс на Нью-Йорк, либо разбегавшиеся в разные стороны от Большого Яблока.

Мэнри практически не покидал кокпит, и вскоре был вынужден прибегнуть к «противосонным» таблеткам. Они бодрили так, что в ушах начинало звенеть и хотелось, как минимум, немедленно пробежать марафонскую дистанцию. Но это был обман: сил таблетки не прибавляли, напротив, отбирали последние.

Если бы Роберт знал, что его ждет впереди, он был бы осторожнее в приеме стимуляторов, но мы все крепки задним умом. Вот его воспоминания – без прикрас:

«Однажды утром я оказался в странном мире, где переплелись иллюзия и реальность, и границу между ними невозможно было определить. Я вдруг проникся убеждением, что я не одинок, что на «Тинкербелль» присутствует еще кто-то. Я не помню ни лица, ни того, как был одет этот кто-то, но помню, что это был спокойный и дружелюбный человек. Сначала я платил ему таким же дружелюбием, но вскоре его присутствие начало раздражать меня. Мы ни разу не заговорили вслух и все же каким-то чудом понимали друг друга. Выяснилось, что он очутился на борту швертбота как бы по «автостопу», и я должен подвезти его к дому, который находился на небольшом острове где-то поблизости. И вот мы плыли то на север, то на юг, то на восток, то на запад, пытаясь найти этот клочок суши. Внезапно румпель очутился в руках моего спутника, а сам я превратился в пассажира. Несколько раз мне мерещилось, что я обнаружил остров, но в итоге оказывалось, что это были всего лишь волны. К утру я был вне себя от бешенства. Я готов был выбросить незваного попутчика в море, но тут он закричал: «Вот мой остров!» И я увидел скалистый клочок суши, а на нем два домика. Из одного дома вышли несколько человек. Мой спутник вдруг каким-то чудом очутился на берегу, в кругу своих домочадцев, и вместе с ними стал махать мне рукой. Я помахал в ответ, довольный тем, что наконец-то избавился от него, и взял курс 60°. Начало смеркаться, и я хотел отойти от острова как можно дальше до наступления ночи».

Читайте также  Александр Маркаров. Три стороны одной медали

На следующее утро океан был тих и умиротворен. Мэнри сварил кофе и все пытался понять, что с ним вчера произошло — ну, помимо того, что он потерял несколько десятков миль? Да, этого он никак не мог ожидать: чтобы его, человека уравновешенного, осторожного – и взяли в плен галлюцинации! Вот что с людьми химия делает. Роберт хотел выбросить «противосонные» таблетки за борт, но передумал — на подходе к Ла-Маншу они еще могут понадобиться.

Короткие встречи

С востока дул ровный ветер в десять узлов, и Роберт оснастил «Тинкербелль» двумя стакселей, поставленными «бабочкой». Шкоты, пропущенные через блоки по обеим сторонам кокпита, шли к румпелю руля. Как только «Тинкербелль» уваливалась влево, стаксель на левом борту наполнялся ветром, шкот натягивался и, поворачивая румпель, заставлял судно возвращаться на прежний курс. То же самое происходило, когда судно уклонялось вправо. Наконец-то плавание стало доставлять Мэнри подлинное наслаждение.

Ближе к вечеру к «Тинкербелль» подошел траулер «Майор Дж. Кейси». Мэнри сложил руки рупором и завопил:

— Я Роберт Мэнри из Массачусетса. Сообщите мои координаты!

Его не расслышали.

— Куда держите путь?

— В Англию!

На траулере, видно, сочли, что шутка не слишком удачная, и демонстративно потеряли к Мэнри интерес. Траулер развернулся и взял курс на юго-восток.

Два дня спустя, 6 июня, «Тинкербелль» оказалась среди целой «стаи» судов. Одно из них, и это опять был траулер, приблизилось к швертботу. На флагштоке корабля развевалось красное знамя. На палубу высыпали люди с фотоаппаратами.

— Товарищ! – крикнул Мэнри, тут же наполовину израсходовав запас известных ему русских слов.

Советские рыбаки заулыбались и приветственно подняли руки.

В пятницу, 11 июня, произошла встреча еще более удивительная. Недалеко от «Тинкербелль» забурлила вода, и из бездн морских поднялась подводная лодка. Открылся люк и безмерно удивленный офицер военно-морских сил США воззрился на Мэнри.

— Вам нужна помощь?

— Мне нужны координаты!

— И все?

 А на следующее утро, когда не выспавшийся толком Роберт высунул голову из рубки, он обнаружил в кабельтове от «Тинкербелль» стальную громаду светло-шарового цвета. Буквы на борту эсминца складывались в название «Колумбия» и горели надраенным золотом.

Мэнри попросил сообщить о нем в Береговую охрану Бостона, и узнал свои координаты — 40 градусов 17 минут северной широты и 63 градуса 7 минут западной долготы. Сверившись с картой, он довольно улыбнулся: и тому, что пока выдерживает график хода, и тому, что его собственные вычисления оказались близки к истинным.

Двигатели эсминца между тем заработали громче, и «Колумбия» помчалась куда-то по своим неотложным военным делам.

…Всего в вахтенном журнале «Тинкербелль» остались записи о шестидесяти встречах с судами. Атлантика — весьма населенный океан.

Человек за бортом

До поры милосердный, на тринадцатый день плавания океан решил показать свой норов. Ветер усилился до 25 узлов. «Тинкербелль» соскальзывала с одного пенного гребня, чтобы тут же вознестись на другой. Тут главное было, чтобы яхту не развернуло лагом к волне.

Водяные валы становились все выше. Мэнри все чаще приводил яхту к ветру, чтобы встретить волну форштевнем, не забывая при этом сверяться с оранжевой картушкой компаса и стараясь выдерживать курс 103°. Но вскоре стало ясно, что надо спускать паруса и выбрасывать плавучий якорь. Так Роберт и поступил. Качка тут же  уменьшилась, но то, что творилось вокруг, было сущим кошмаром. Роберт чувствовал, что волосы его шевелятся от ужаса.

— Господи, помоги… — зашептал он. – Иисусе Христе…

Потом он стал взывать к Нептуну и Посейдону. Затем обратил свои мольбы к безымянным морским духам, прося о снисхождении и даровании жизни. Он молился истово – и был услышан! Ветер чуть стих, а волны присмирели.

Не спавший почти сутки Мэнри забрался в каюту, однако заснуть не смог – из-за холода, а еще он боялся, что случайный вал все-таки развернет «Тинкербелль», а следующий опрокинет ее, и тогда – ни выхода, ни надежды, лишь ожидание финала.

Мэнри не выдержал и перебрался в кокпит. Внезапно стена воды захлестнула яхту. Роберта подняло, закружило и швырнуло куда-то, а куда, он и сам не знал, может быть, в саму преисподнюю, на дно морское.

Он забил руками по воде. Легкие горели огнем. Вверх! Вверх!

Мэнри вынырнул на поверхность и стал рвать ртом плотный, как желе, воздух. Он думал, что увидит лишь киль «Тинкербелль», но швертбот спокойно покачивался в двух-трех метрах от него. От яхты к ее капитану тянулся прочный линь, и Роберт возблагодарил небо, что никогда не пренебрегал спасательным концом. Он подтянулся к швертботу, схватился за планширь, забросил ногу на поручень, напряг мускулы и буквально втянул себя на палубу.

Роберт лежал в кокпите, стараясь утихомирить отчаянно стучащее сердце. А потом подумал, что отныне в любую погоду, при любом волнении будет укрываться в каюте, не боясь, что окажется в мышеловке. Теперь он знал, что «Тинкербелль» можно доверять на все 100. А настолько он не доверял даже себе.

… Роберта Мэнри еще пять раз выбрасывало из кокпита в море. «Что ж, купание в Атлантике, — написал он в вахтенном журнале, – это, наверное, даже полезно».

День за днем

«Тинкербелль» держалась молодцом. К крупным неприятностям можно было отнести только сломавшийся руль. Но у Мэнри был запасной, а когда он тоже сломался, Роберт соорудил ему вполне приличную замену из весла.

Вообще, жизнь на борту все больше подчинялась распорядку, который Мэнри с самого начала полагал оптимальным. Он просыпался перед рассветом, наскоро перекусывал, выбирался из каюты, втягивал плавучий якорь и поднимал паруса. Когда появлялось солнце, он уже вел «Тинкербелль» на восток. Когда же светило поднималось еще выше, а за кормой оставалось порядка 30 миль, Роберт спускал паруса, готовил себе плотный завтрак, доставал секстан и определял свое местоположение. Затем паруса поднимались вновь, и Мэнри плыл до самого вечера. Перед заходом солнца он вновь выпускал плавучий якорь, определял свои координаты и начинал готовить ужин. Консервы он разогревал на маленькой плитке. Основной рацион дополняли сухофрукты, яблочный сок и главное лакомство — пропаренное зерно, которое он заливал молоком. Отужинав, Мэнри смазывал вазелином руки, кожу которых соленая вода разъедала настолько, что он с трудом мог завязывать и развязывать узлы. Покончив и с этим, он вывешивал на мачту сигнальный фонарь и забирался в каюту. На следующий день все повторялось, и это однообразие рождало уверенность, что все закончится благополучно.

Правда, иногда на Мэнри накатывала черная тоска. Он скучал по Вирджинии и детям и даже стал подумывать о том, чтобы повернуть на юго-восток, к Азорским островам. В тот день, когда такое решение уже казалось ему единственно верным, он обнаружил между страницами вахтенного журнала листок из книги.

Положить листок в журнал могла только Вирджиния, а написано на нем было следующее: «Чарлз Линдберг, в одиночку совершавший перелет через Атлантику, вдруг почувствовал, что не может лететь дальше. Руки его настолько устали, что не хотели повиноваться разуму. Тогда он сотворил простую молитву: «Боже, дай мне силы». И тут, по его словам, он ощутил в себе нечто такое, что взяло под контроль и дух, и тело, охраняя их подобно тому, как мудрый отец оберегает своих детей».

Читайте также  SOS: спасите наши души

Это было подобно чуду – что он обнаружил послание жены именно в этот день, в самые трудные минуты. И Мэнри решил плыть дальше, в Англию!

Все ближе

В воскресенье, 8 августа, в 300 милях от английского побережья, «Тинкербелль» заметили с борта танкера «Белгалф Глори». Капитан танкера Эмиль Сарт приказал застопорить машины. Когда яхточка Мэнри приблизилась к гигантскому судну, капитан взял в руки мегафон. Выяснив, кто перед ним, он сообщил, что самолеты британских ВВС ищут «Тинкербелль» и не могут найти.

— Это ошибка, — заверил капитана Мэнри. Согласно графику, представленному американской и английской береговой охране, он намеревался прибыть в Фалмут не ранее 15 августа.

— Возможно, — согласился Сарт. – Могу я вам чем-то помочь?

— Уточните мои координаты. И… не могли бы вы дать мне немного фруктов…

Вскоре парусиновый мешок, привязанный к спасательному жилету, полетел с борта танкера в воду. Роберт выловил посылку и обнаружил в мешке, помимо фруктов, жареного цыпленка, каравай хлеба, фунт масла, огромный кусок шоколада с орехами, две банки сока и две бутылки пива.

— Спасибо! – крикнул он. – Вы устроили мне настоящий праздник!

А «Белгалф Глори» уже удалялся, приспустив в знак приветствия флаг. На три басовитых гудка танкера Мэнри ответил своим пневматическим туманным горном.

В тот же день, ближе к вечеру, над швертботом пронесся английский бомбардировщик «шеклтон». Самолет сбросил две оранжевые канистры, стянутые линем. Мэнри поднял их на борт. В герметичном ящике, привязанном к канистрам, были яблоки, бананы и послание Р. Карсона, командира 42-й эскадрильи королевских ВВС. В нем говорилось: «Добро пожаловать в английские воды! Вы произвели сенсацию, и завтра, 9 августа, около полудня мы доставим к вам журналистов. Ваши координаты 48°45N, 12°25W. Счастливого плавания!»

Ночью Роберт поймал радиостанцию «Голос Америки». Задыхающийся от эмоций диктор рассказывал о «герое, бросившем вызов суровым водам Атлантики».

— Это я, что ли? – пробормотал Мэнри и поежился.

Утром к «Тинкербелль» подошел траулер, на борту которого находились представители американских и английских газет. Роберту пришлось положить швертбот в дрейф, чтобы дать интервью. Оно продолжалось 3.5 часа.

— Все, господа, — наконец не выдержал Роберт. – Не знаю, как вам, но мне пора в Англию.

В этот момент Карл Дайер из «Юнайтед Пресс» сиганул за борт траулера и в несколько гребков достиг лодки Мэнри. Одной рукой репортер вцепился в борт, а другую протянул Роберту:

— Я только хотел пожать вашу руку, мистер.

Это уж точно было чересчур. Все говорило о том, что на тихое спокойное прибытие в Фалмут, о котором только и мечтал Мэнри, он может не рассчитывать.

Прибытие

В ночь на 16 августа Мэнри заметил отраженные от облаков вспышки. Он схватил «Перечень огней и знаков». Так, где же это? Вот! «Группо-проблесковый, белый (2 вспышки); период 15 секунд. Первая вспышка 0,7 секунды, затмение 1,6 секунды. Вторая вспышка 0,7 секунды, затмение 12 секунд. Сила света 720000 свечей». Все верно, это маяк Бишоп Рок. И это значит, что он переплыл океан!

— Почти, — тут же осадил себя моряк. – Почти…

Спать не хотелось, и всю ночь Мэнри плыл, держа курс на мыс Лизард. Ближе к утру он заставил себя отправиться на боковую, но выспаться не сумел – его разбудили крики:

— Эй, мистер Мэнри, где вы?

Моряк высунулся из рубки и увидел рыболовный сейнер, вдоль борта которого толпились люди.

— Я капитан Смолл, — крикнул один из них. – Я только что связался с тральщиком «Экселлент», на котором находится ваша жена. Скоро он будет здесь.

— Спасибо, — ответил Мэнри. – Не хотите ли пока составить мне компанию?

Сейнер подошел ближе, и его капитан спрыгнул на палубу швертбота, отчего «Тинкербелль» угрожающе накренилась.

— Это вам, — сказал капитан, извлекая из кармана бутылку молока. – А у вас уютно, — продолжил он, оглядываясь. — Только… э-э… тесновато.

Три часа спустя к «Тинкербелль» подошел тральщик, и место капитана Смола на борту швертбота заняла Вирджиния. Им бы остаться одним, им столько нужно было сказать друг другу, а вместо этого они широко улыбались под прицелами фотокамер. И с этим, увы, ничего нельзя было поделать.

— Увидимся завтра, в Фалмуте, — сказал Мэнри, прощаясь с женой. – Там и поговорим. Наедине.

И вот наступил последний день плавания. Около часа дня «Тинкербелль» в сопровождении десятков судов прошла мимо мыса Мэнаклз. И тут ветер стал слабеть. Паруса заполоскали. До Фалмута оставалось не больше двух миль, но было ясно, что засветло до порта Мэнри добраться не успеет.

— Примите буксир, сэр.

Роберт медлил. Ему уже сообщили, что десятки тысяч горожан собрались в порту, чтобы встретить его. Зачем заставлять их ждать?

— Хорошо.

Ведомая буксиром, «Тикербелль» прошла доки и верфи Фалмута и направились к Таможенной пристани. Пирс был черен от людей.

Мэнри вывесил кранцы, чтобы защитить борт швертбота. Бросил швартовые концы. Их поймали. «Тинкербелль» подтянули к стенке причала.

Несколько рук протянулись к нему, готовые помочь, поддержать. Мэнри ступил на твердую землю и… чуть не упал. Семьдесят восемь дней плавания не прошли бесследно. Его качало, колени дрожали.

В небе кружили «шеклтоны», оркестр грянул американский гимн, корабли в гавани начали перекличку гудками. Но все это не могло заглушить крики людей. Мэнри понял, что теряет сознание. Нет, он не мог позволить себе такой слабости! Ведь эти люди, корабли и самолеты приветствовали его! Отправляясь в плавание, он хотел подарить праздник себе, а оказалось, что подарил его многим.

Роберт обнял бросившуюся к нему Вирджинию. Поцеловал Робина и Дугласа. Мэр Фалмута разразился речью, поздравляя его с благополучным прибытием.

Мэнри опустился на колени и поцеловал камни набережной. Потом оглянулся на «Тинкербелль» и прошептал: «Спасибо, ты хорошо послужила мне».

Вирджиния помогла ему подняться.

…В США Роберт Мэнри вернулся на борту лайнера «Куин Мэри». В Америке его ждал прием не менее торжественный, чем в Англии. В газетах его называли человеком, который не только печатает, но и делает сенсации, а чаще просто героем. В конце концов, Роберт перестал с этим спорить.

Досье

Роберт Мэнри родился 2 июня 1918 года. Закончив колледж, перепробовал себя во многих профессиях, но в итоге остановился на журналистике. Особых успехов, однако, на этой стезе он не достиг, в течение многих лет оставаясь рядовым редактором в кливлендской газете «Плейн Дилер». В 1965 году совершил трансатлантический одиночный рейс на швертботе «Тинкербелль». По возвращению на родину продолжил работу в газете, занимался благотворительностью. Ходил он и под парусами, хотя дальних плаваний больше не совершал. Роберт Мэнри умер 21 февраля 1971 года от сердечного приступа. В городе Уиллоуик, штат Огайо, где Мэнри жил до своего путешествия, в его честь назван парк. Таково было единогласное решение его земляков.

Опубликовано в Yacht Russia №30 (5 — 2011)

Яндекс.Метрика Top.Mail.Ru