Марсель Бардьо: одиночка по призванию

Если бы не его скверный характер, мы бы знали о Марселе Бардьо много больше. Нет, он не был 100-процентным мизантропом, просто он не хотел, чтобы о нем врали, его плавания прикрашивали, и чтобы никто не задавал глупых вопросов, типа: почему вы отправишлись в кругосветку один? Да потому!












Текст Сергея Борисова, журнальный вариант

Несносный старик

От него хотят избавиться. В этом нет сомнений. А ведь поначалу он не заметил подвоха. Даже напротив – счел, что такое поручение не дадут абы кому, и, значит, место в штате газеты, можно сказать, у него в кармане.

— Договоритесь о встрече, — сухо произнес редактор. – Отправляйтесь в Редон и постарайтесь вытянуть из этого упрямца хоть что-нибудь. Пока ему не стукнуло 90.

— Да, мсье, — коротко ответствовал он, стараясь сохранять невозмутимость, свойственную лишь истинным мастерам пера и клавиатуры.

В коридоре он дал себе волю – улыбнулся широко и радостно. Продолжая улыбаться, он включил компьютер и вбил в строку поиска «Марсель Бардьо».

К его удивлению, результат не впечатлял. Совсем не густо. Так, что здесь? Понятно, его книги. Но книги потерпят. Где же биография? Это плавания, это яхты, а вот и день сегодняшний…

Час спустя молодой человек, страстно желавший стать штатным корреспондентом уважаемой парижской газеты, впервые усомнился, что его мечтам суждено сбыться. Мечты, мечты… Что о них говорит Бардьо?

«Люди мечтают о несбыточном, их мечты – это сны, в них они находят утешение. Конечно, я тоже думаю о будущем, но это не мечты, а планирование реальности».

Да он философ, этот старец! И какой апломб! Впрочем, будем справедливы, Бардьо завершал любое начатое дело. И свои яхты Les Quatre Vents и Stainless Steel построил своими руками – от киля до клотика. Наконец, за его плечами 400 тысяч миль, три кругосветки, только Атлантику он пересекал 40 раз, из них 28 — в одиночку. С таким набором козырей он имеет право плевать по ветру. И против ветра тоже. Причем вторым он занимается чаще, чем первым. Чего стоит его высказывание о Бернаре Муатесье, который в конце 60-х отказался от первенства в гонке одиночек вокруг света. Вместо этого он отправился на Таити и прошел расстояние, которого бы хватило, чтобы полтора раза опоясать земной шар. Так вот, Бардьо заявил, что своими успехами Муатесье обязан ему. Дескать, в свое время на Маврикии именно он научил Бернара управляться с парусами, чтобы тот в очередной раз не потопил свою яхту. Каково?

Газеты столько раз сообщали о его смерти, что в конце концов им перестали верить. Сначала говорили, что он  утонул, огибая мыс Горн. Потом, что раскроил голову о рифы одного из островов архипелага Тонга. Когда Марсель Бардьо узнавал, что его опять похоронили, он тут же посылал весточку о себе вполне в духе Марка Твена, мол, «слухи о моей смерти прошу считать преждевременными»

В те годы, когда Бардьо еще общался с журналистами, после этого следовал дежурный набор вопросов: «А почему вы никогда не участвовали в гонках?» — «Потому что у меня не было нужды кому-то что-то доказывать. Когда мне захотелось, я прошел вокруг света без остановки за 229 дней. Это намного меньше, чем у Нокс-Джонстона в Гонке столетия, и лишь на три дня больше, чем у Чичестера. Но его Gipsy Moth была специально создана для установления рекорда, тогда как мой кеч Stainless Steel никак не назовешь гоночной яхтой. Вообще, участвовать в гонке – это жить по правилам, которые тебе устанавливают, я же превыше всего ценю свободу». — «А что в вашем понимании свобода?» — «Свобода – это радость любить то, во что веришь. Без оглядки на чужое мнение. Ты все равно не сможешь угодить всем, а раз так, то постарайся угодить хотя бы себе».

Молодой человек за компьютером скривил губы в саркастической усмешке: похоже, старик не рисуется, он и впрямь считает себя величайшим из яхтсменов-одиночек. Тогда понятно, почему он разругался со всеми издательствами, которые брались выпускать его книги. Как смеют они указывать ему, Марселю Бардьо, что его книги лишены цельности и чересчур многословны! В самой категорической форме он отказывался что-либо менять, тем более сокращать, и тогда издательства расторгали договоры. Бардьо это не остановило. Он стал издавать книги за собственный счет и сам же их распространял, благо в желающих приобрести его сочинения недостатка не было. Подобное «самоуправство» задело книгоиздателей, привыкших к полному авторскому повиновению, и они дружно зареклись иметь дело с этим «скандалистом Бардьо», заявив об этом публично и громогласно.

Скандал – пища для журналистов, и поначалу они благоволили Марселю Бардьо в той же мере, что и он к ним. А потом все изменилось. Повод к этому был…

Газеты не раз сообщали о его смерти. Сначала написали, что он утонул, огибая мыс Горн. Потом, в 1952 году, что раскроил голову о рифы одного из островов архипелага Тонга. Когда Бардьо узнавал, что его в очередной раз похоронили, он тут же посылал весточку о себе в редакцию «проштрафившейся» газеты: вполне в духе Марка Твена, мол, «слухи о моей смерти прошу считать преждевременными». В 1957 году французская пресса вновь запестрила сообщениями о его гибели. Журналисты бросились к родным Бардьо с фальшивыми соболезнованиями и безжалостными вопросами. Сестра Марселя сказала, что не верит в смерть брата. А мать… Она умерла. Сердце не выдержало.

Много лет спустя во время одного из интервью Марсель Бардьо воскликнул в гневе:

— Вы лишили меня матери. Теперь вы топчете мое имя, извращаете мои слова, отказываете мне в том, что я заслужил всей своей жизнью. И вы полагаете, что после этого я могу относиться к вам с уважением?

— Не я, — запротестовал журналист.

— Покончим с этим, — сказал Бардьо то ли себе, то ли растерянному собеседнику.

С тех пор мореплаватель избегал встреч с журналистами. Ему отплатили «заговором молчания». О его прошлых достижениях упоминалось неохотно и вскользь, о его нынешних плаваниях говорилось и того меньше. Единственное, в чем не могла отказать себе пишущая братия, это в неизменно язвительных комментариях. Ах, как же она поупражнялась в мрачном остроумии, обыгрывая слова Бардьо, сказанные им после смерти сестры: «Она умерла так рано, потому что у нее была слишком легкая жизнь». Сестре было 83 года, Марселю в то время – 89.

Молодой человек, получивший редакционное задание встретиться с Марселем Бардьо, подумал, что если от него действительно хотят избавиться, это можно было сделать проще – указав на дверь. Трезво оценивая свои силы, он сознавал, что у него нет шансов. И все же он поедет в Редон! Но сначала прочитает все, написанное Бардьо, и все, написанное о нем. Он должен понять, что это за человек, и что его сделало таким… непохожим на других.

Выбор пути

— Одиночество всегда вынужденно, уединение – ваш добровольный и осознанный выбор. Если вы не можете обрести его на суше, попробуйте найти его в море. Хорошая лодка и паруса помогут вам в этом. Только прежде вы должны убедиться, что это ваше призвание, что это действительно вам необходимо, что эта та потребность, без которой жизнь лишается красок и самого смысла.

Так говорил Ален Жербо, с которым Марсель Бардьо встретился в Париже в конце 1929 года. О Жербо, только что завершившем свой кругосветный рейс, отзывались как о высокомерном, заносчивом мизантропе. На деле все оказалось иначе. Жербо улыбался, много и охотно рассказывал о своем путешествии. Было видно, что ему симпатичен 19-летний парижанин, который так хотел с ним познакомиться, а для начала все выложил о себе. Бардьо поведал о смерти отца, о жизни в детском доме, о своей первой лодке, которую построил в 13 лет из досок от старых ящиков, о том, как в четырнадцать лет пробрался на борт парусника, отправлявшегося из Гавра в Австралию, но был обнаружен и сдан в полицию. Такая откровенность не могла не понравиться Жербо, который более всего ценил в людях искренность. Вот он и «растаял», угадав в собеседнике родственную душу.

Читайте также  TATTOO: чисто морская история

Тот разговор произвел на Марселя Бардьо огромное впечатление. Более того, советы Алена Жербо на долгие годы стали его путеводной нитью. Значит, лодка и паруса? И прочь от берегов! Море как новая утопия? Но сначала нужно проверить себя… Что ж, он сделает это, а заодно заработает денег, потому что глупо грезить о собственной яхте и тропических островах, имея за душой пару сотен франков.

В 1930 году Марсель Бардьо покидает Париж, чтобы пуститься в свое первое дальнее плавание. Моря-океаны пусть подождут, в его намерениях пройти на байдарке от истоков Дуная до Черного моря. В одиночку, разумеется. С дороги он будет посылать репортажи во французские газеты, и есть надежда, что гонорары покроют неизбежные издержки.

Шла война, а Марсель Бардьо, стараясь не привлекать к себе внимания немцев и их французских прихлебателей, строил свою яхту. Гвозди и болты он покупал на «черном рынке», свинец для фальшкиля выплавлял из старых аккумуляторов… Он верил, что у него все получится, должно получиться.

Все получилось так, как задумывалось. Даже лучше. Бардьо спустился по великой реке от верховья до самого устья, но не прекратил плавание, а двинулся дальше. Он прошел вдоль побережья Черного моря, миновал Босфор, пересек Эгейское море, обогнул «итальянский сапог», и вот она – родина. Но и это был не конец. По каналу, соединяющему Средиземное море и Атлантический океан, Бардьо вышел в Бискайский залив. Затем он поднялся к устью Сены и через год после начала путешествия вернулся в Париж… состоявшимся спортсменом и более-менее состоятельным человеком. У него обнаружился дар литератора, поэтому его путевые заметки пользовались успехом у читателей. Соответственно, до вполне приличных возросли и размеры гонораров.

Итак, финиш. Можно подвести итоги. Первое: ему совсем не в тягость быть одному. Второе: нужны деньги, и проще всего их заработать тем, что у него, как выяснилось, хорошо получается.

Марсель Бардьо участвует в бесчисленных соревнованиях, становится чемпионом Франции по гребле, а потом и чемпионом Европы. Его авторитет в спорте таков, что он создает собственную компанию по производству байдарок. Тогда же в одном из морских журналов ему попадается статья о бермудском шлюпе известного конструктора Генри Дервина. И он понимает: если плыть вокруг света, то на такой яхте!

Марсель арендует сарай, в котором будет вестись строительство, закупает брусья и доски… И тут все планы рассыпаются в пыль. Третьего сентября 1939 года Франция объявляет войну фашистской Германии.

Бардьо резервист и подлежит призыву в армию. Настроение боевое, но их часть даже не успела вступить в бой, как была окружена немцами. Эшелоны с военнопленными бесконечной вереницей отправляются в Германию. Первую попытку побега Бардьо совершает еще в дороге, но его ловят, избивают и швыряют обратно в вагон. Вторая попытка была удачной…

— Halt! Halt!

Не обращая внимания на крики часовых, он прополз под колючей проволокой и скатился в придорожный кювет. Завыла сирена. Сейчас немцы спустят собак. Только бы добраться до реки…

Он успел. Вода была обжигающе холодной. По берегу зашарили лучи фонарей. Беглец нырнул. В лагере Марсель раздобыл металлическую трубку и теперь дышал через нее, отдавшись на волю течения. Река медленно уносила его прочь от лагеря военнопленных.

О том, как Бардьо пробирался в Париж, можно было бы написать приключенческий роман. Но не дай бог никому таких приключений! Марсель проскользнул сквозь посты, избежал облав. В Париже друзья помогли с документами, которые не вызвали подозрений у оккупационных властей. Потом другая напасть: его вознамерились вновь поставить под ружье. Однако коллаборационистскому правительству маршала Петэна это не удалось. Кое-какие хитрости, энная сумма в конверте, и Марсель Бардьо становится инвалидом, не годным к строевой.

Стараясь не привлекать к себе внимания немцев и их французских прихлебателей, Бардьо живет тихо и незаметно. У него есть маленькая квартира в пригороде, но большую часть времени он проводит в сарае, где строит свою яхту. Доски и брусья наконец-то пошли в дело. Гвозди и болты Марсель приобретает на «черном рынке». Сложности возникли с фальшкилем. Свинец – стратегический материал, торговля им чревата расстрелом. Тогда Бардьо начинает скупать старые аккумуляторы и выплавлять из них свинец.

После окончания войны проблем стало не многим меньше, разве что теперь не приходилось скрывать от окружающих свои планы. Лишь к 1949 году Мишель Бардьо заканчивает строительство яхты, которую нарекает Les Quatre Vents («Четыре ветра»).

Утром погожего осеннего дня яхту погрузили на некое подобие лафета и через весь город доставили на берег Сены. В вечерних выпусках газет это событие было отмечено в тех же выражениях, как если бы по Елисейским полям водили живого гиппопотама. В газетных заметках, тем не менее, указывалось, что судно месье Бардьо представляет собой шлюп длиной 9.36 метра, шириной 2.7 метра, с осадкой 1.5 метра, водоизмещением 4 тонны; яхта оснащена 5-сильным двигателем, баком на 200 литров горючего, двумя складными байдарками, надувным спасательным плотом, плавучими якорями; также на борту имеются два комплекта парусов, три компаса и библиотека на 100 томов. «Корабль к дальнему плаванию готов», — делали вывод газетчики. В этом Марсель Бардьо был с ними не согласен.

Медленно, но верно

Никакой магии цифр, никакой двусмысленности, просто так получилось: 1 января 1950 года Марсель Бардьо отдал концы, и Les Quatre Vents отчалил.

Переход от Парижа до устья Сены занял неделю. Опыта плавания под парусами у новоявленного капитана не было, поэтому он не спешил. Да и зачем спешить? Море – вот оно, никуда не денется. Несколько месяцев, выбрав точкой отсчета Гавр, Бардьо «набивает руку» и только 24 мая выходит в море, чтобы вернуться не раньше, чем Les Quatre Vents обойдет вокруг света, причем обязательно обогнув мыс Горн!

Бардьо уже не пугают острые курсы и шквалистый ветер. Он минует Ла-Манш, проходит Бискайский залив, известный своим злым нравом. Ночи мореплаватель старается проводить в портах, следуя советам знаменитого яхтсмена-одиночки Луи Бернико, который говорил, что сначала надо поднатореть в прибрежных плаваниях и только после этого отправляться через океан. Прежде всего, Бардьо надо было пополнить свои навигационные знания, а скромные имеющиеся – отшлифовать. Это когда он плыл на байдарке в виду берегов, ему не было необходимости знать, что такое счисление и девиация, сейчас же совсем другое дело.

Les Quatre Vents побывал в Шербуре, Аркашоне, Виго, Лиссабоне… Огни Касабланки Бардьо увидел 12 декабря. Здесь он встретил новый, 1951 год. Из Марокко капитан направил свою яхту к Канарам, где с удовольствием задержался, дабы вдоволь налюбоваться местными красотами. Затем он вернулся к берегам Африки. В Дакар Бардьо прибыл 12 сентября с тяжелой головой – в прямом смысле: он получил сильный удар гиком по затылку.

24 сентября Les Quatre Vents взял курс к берегам Южной Америки. Позже Бардьо признавался, что он побаивался Атлантики, однако океан был добродушен и милостив. Экваториальную штилевую зону, в которой яхтсмены, бывает, застревают на месяц, Марсель преодолел за несколько дней. Свежий ветер наполнял паруса, и на двадцать восьмой день плавания Бардьо уже подходил к Рио-де-Жанейро.

За месяц, что мореплаватель провел в Городе Вечного Праздника, он не только отдохнул, но и обшил корпус своей яхты медными листами. По уверению знатоков, у мыса Горн это будет вовсе не лишним.

Сорвало плавучий якорь. Яхта стала разворачиваться. Огромная волна обрушилась на нее. Бардьо понял, что Les Quatre Vents переворачивается…

На то, чтобы преодолеть залив Ла-Плата, отделяющий Монтевидео от Буэнос-Айреса, ему потребовалось три дня. За эти дни шторм так потрепал яхту, что ее капитану вновь пришлось заняться ремонтом. Только 8 марта Бардьо вышел в море и направился на юг. Сквозь бесконечные штормы он с трудом пробился к Бельграно. Следующими остановками на пути к Патагонии были Пуэрто-Десеадо, Рио-Гальегос и Рио-Гранде.

Читайте также  …и Херст с ними: Чарли Чаплин, Мэрион Дэвис, Томас Инс

Бардьо с горькой усмешкой вспоминал былые штормы. То была сущая мелочь, не достойная внимания, по сравнению с тем, что сейчас творилось вокруг него. Волны 14-метровой высоты, ледяной панцирь на палубе, хрусткие от мороза паруса. Чтобы удержать яхту на курсе, ему приходится постоянно быть при руле, а чтобы хоть немного отдохнуть, класть Les Quatre Vents в дрейф.

…Это случилось в один из первых майский дней. Юго-восточный ветер силой 12 баллов несколько часов терзал яхту. Измученный Бардьо спустил штормовые паруса и выбросил за борт плавучий якорь. Трос натянулся, судно развернулось носом к волне. Бардьо не успел спуститься в каюту. Яхта вздрогнула, стала уваливаться в сторону, что означало только одно — сорвало плавучий якорь. И тут огромная волна накрыла Les Quatre Vents. Бардьо буквально вдавило внутрь каюты. Он понял, что яхта переворачивается. Но Всевышний смилостивился над ним: совершив полный оборот, яхта вернулась на ровный киль, даже мачта устояла. Несколько часов Бардьо вычерпывал воду, а потом, подняв штормовые паруса, направился к заливу Агирре.

Ему потребовались сутки поистине каторжного труда, чтобы устранить повреждения. Он торопился, потому что чувствовал: промедление может кончиться тем, что он повернет прочь и покинет эти негостеприимные места. И тогда – прощай, мыс Горн! Прощай навсегда.

Это была одержимость. Марсель Бардьо вел свою яхту все дальше на юг. 12 мая температура упала до –28°. Ночь перед последней схваткой Les Quatre Vents провел под прикрытием острова Десит. Утром судно двинулось на юго-восток, затем повернуло на юго-запад. Бушевала метель. Бардьо вглядывался в снежную пелену. Внезапно, как по мановению волшебной палочки, снег прекратился, небо расчистилось, и он увидел скалистые уступы мыса Горн. И тут же небо вновь затянуло тучами, снова закружились в воздухе снежные хлопья, потом по палубе застучал град.

Идти дальше открытым морем было равносильно самоубийству. Бардьо повел Les Quatre Vents между островами. 16 мая яхта подошла к местечку под названием Ушуаи.

Позже Марсель Бардьо напишет в своей книге: «Кульминационным пунктом моего кругосветного рейса, после которого все последующее путешествие казалось мне возвращением на родину, был штурм мыса Горн».

И вот уже позади Магелланов пролив. Неожиданно напомнило о себе купание в ледяной воде, которым Бардьо «насладился» при оверкиле яхты. У моряка отнялась правая нога. С огромным трудом он добрался до Пуэрто-Монт, и там местный врач, как смог, подлечил его. Неделю спустя Бардьо отправился дальше – мимо острова Чилоэ, у берегов которого в 1934 году потерпел крушение норвежец Аль Хансен на яхте «Мэри Джейн», первым обогнувший в одиночку мыс Горн.

Бардьо не изменял себе. Он заходил во многие порты. Вальдивия, Талькауано и Вальпараисо… 13 сентября яхта достигла военно-морской базы близ города Кокимбо.

Гостеприимные чилийцы бесплатно подлатали Les Quatre Vents. Что же касается здоровья его хозяина, с этим возникли сложности. Правая нога упорно отказывалась «возвращаться к жизни». Лишь в конце февраля 1953 года Бардьо почувствовал, что в силах продолжить плавание.

Бушевала метель. Внезапно снег прекратился, небо расчистилось, и Марсель увидел скалистые уступы мыса Горн. И тут же небо вновь затянуло тучами, закружились в воздухе снежные хлопья… Но все это было уже не важно. Бардьо был счастлив: он победил!

Новые города, новые знакомства, но океан манит и ждет его, и 4 апреля Les Quatre Vents устремляется к островам Общества, до которых 4500 миль.

Как когда-то Атлантика вознаградила его за мужество, так теперь Тихий океан подарил моряку несколько недель спокойной размеренной жизни. Вечером тридцать седьмого дня плавания Бардьо увидел атолл Фангатауфа, а 17 мая Les Quatre Vents уже был на Таити.

Остров показался Марселю Бардьо сущим раем. Он провел на нем десять месяцев. Врачи занимались его ногой, он же выпрашивал у них недельку-другую на короткие необременительные плавания. Бардьо посетил разные острова, в том числе Бора-Бора. Там он долго стоял у могилы Алена Жербо, который некогда указал ему путь верный, пусть истинный…

13 марта 1954 года Les Quatre Vents покинул Папеэте и направился в Новую Зеландию, куда и прибыл 21 апреля.

Следующей точкой на карте была Новая Каледония.

В ночь на 1 августа, при подходе к острову, шторм швырнул Les Quatre Vents на рифы. Бардьо сбросило в воду. Он вынырнул, поплыл к яхте и вдруг понял, что может… стоять. По пояс в воде, отчаянно борясь с прибоем, он завел якорь и, выбирая цепь кабестаном, стянул судно на глубокую воду. Однако это была только половина дела. Корпус напоминал решето, так что Бардьо пришлось неустанно откачивать воду. И все равно, к тому времени, когда яхта вошла в порт Нумеа, она осела почти до самой палубы. А могла и вообще не дойти, по всему не должна была…

Три месяца длился ремонт. Новая мачта, новый руль…  В конце октября Les Quatre Vents берет курс на Новую Гвинею. Там Бардьо не задержался. Через Торресов пролив, сделав короткую остановку на острове Терсди, он вышел в Арафурское море. Не страшась пиратов, хозяйничающих в этих краях, мореплаватель прошел мимо острова Тимор и двинулся к Бали.

Лишь в июле следующего года Бардьо распрощался с Индонезией, чтобы покорить третий океан — Индийский. Шесть дней потребовалось ему, чтобы достичь Кокосовых островов. 12 августа он уже на острове Родригес, откуда прямой путь на Маврикий. После трехмесячного «отпуска» на острове, который всегда готов поспорить с Таити за звание райского места, снова в путь. Каждый день — по 180 миль, и 14 декабря шлюп встал на якорь в Дурбане. 10 февраля 1956 года Les Quatre Vents направился к мысу Доброй Надежды. Его Марсель Бардьо обогнул 22 февраля.

В Кейптауне французского мореплавателя встречали как героя. Не воспользоваться таким радушием было бы расточительством, и Марсель Бардьо попросил коллег-спортсменов организовать ему турне, во время которого он мог бы поведать уважаемой публике о своих приключениях. Турне прошло успешно, даже триумфально, и у Бардьо появились средства на то, чтобы продолжить плавание. Провожали его с оркестром, под звуки «Марсельезы»…

Он снова был в Атлантике, и снова она ему благоволила. Через 19 дней Бардьо подошел к острову Святой Елены, а 24 сентября 1956 года Les Quatre Vents пересек свой старый курс и замкнул кругосветное кольцо длиной в 50000 миль.

Бардьо хотел закончить свое путешествие у того самого парижского причала, от которого отправился в кругосветное плавание в далеком январе 1950 года. Только после этого можно перевернуть страницу одной главы, чтобы начать следующую…

Через два дня Марсель Бардьо подходит к Ресифи, потом следует короткий переход в Натал, 1 декабря он уже на острове Тринидад. Несколько месяцев моряк наслаждается жизнью на Антильских и Багамских островах. Он бы вообще остался здесь навсегда, но что-то скребет сердце. Неужто тоска по родине? Нет, не может быть! Бардьо плывет в Нью-Йорк, оттуда идет к Бермудским островам, где и встречает новый, уже 1958-й год. И все же он не ошибся – то была ностальгия, его тянуло во Францию, ему казалось, что пока он не подойдет к тому же самому причалу, от которого отчалил в бесконечно далеком январе 1950 года, его плаванию будет чего-то недоставать. Да, решено, он вернется, и это будет настоящий «восклицательный знак»! Только после этого можно перевернуть страницу одной главы, чтобы начать следующую…

Читайте также  Дорога солнца Алена Жербо

 В начале июня Les Quatre Vents покидает Бермуды. Завернув на несколько дней на Азорские острова, Бардьо идет дальше. Лишь день он проводит в испанском городе Ла-Корунья и 22 июля прибывает в Аркашон. В октябре последняя остановка перед Парижем — в Руане. 1 ноября 1958 года яхта встает у того самого причала…  

Отмечая впечатляющее достижение – покорение мыса Горн в направлении с востока на запад, а также 72000 миль, пройденных в одиночку за 8 лет плавания, Крейсерский клуб Америки вручил Марселю Бардьо медаль «Голубая вода», тем самым признав его великим яхтсменом.

По заслугам и честь.

Долгая-долгая жизнь

Как ни любил Марсель Бардьо свою яхту, как ни доверял ей, но пришло время подумать о замене Les Quatre Vents. Океаны не пощадили его суденышко, оно ветшало на глазах. В 1960 году Бардьо начал строительство новой яхты.

Он вновь собирался все сделать сам, своими руками, хотя на сей раз ему предстояло «сразиться» с незнакомым материалом. Впереди его ожидают новые плавания, поэтому от будущей яхты он, прежде всего, требовал надежности. А что надежнее стали? Уж конечно, не этот новомодный пластик…

Бардьо не спешил, море навсегда отучило его от этой пагубной привычки. Только шесть лет спустя яхта длиной 15 метров и водоизмещением 22 тонны была спущена на воду. Она вполне отвечала своему имени — Stainless Steel, потому что не только корпус, но и рангоут, и такелаж были сделаны из нержавеющей стали. Впрочем, сам Марсель Бардьо чаще называл свою яхту INOX. Почему? Этого он не объяснял. Когда один из журналистов предположил, что «английское» название со временем стало претить «французскому» уху мореплавателя, Бардьо поднял писаку на смех.

— Тогда почему? – спросили его.

"Жить на земле слишком сложно. Я предпочитаю море — последнее убежище для тех, кто ищет  уединения и покоя, единственное место, где вы действительно свободны"

Бардьо хмыкнул, уклонился от объяснений и перевел разговор на непотопляемость его судна. Ее обеспечивали 50 водонепроницаемых отсеков. Разумеется, их наличие сказалось на внутреннем объеме судна, но Бардьо не слишком заботился о комфорте. На яхте, по его мнению, все должно быть просто и рационально. Ему хватает, а что касается других… Их мнение можно не принимать в расчет, ведь, скорее всего, этих «других» не будет. Не случайно же он оборудовал INOX таким образом, чтобы им можно было управлять в одиночку.

На своей яхте Марсель Бардьо совершил много плаваний, каждое из которых достойно отдельного рассказа. В 1981 году, например, он спас потерпевших кораблекрушение. В 1994 году, во время зимнего перехода из Америки во Францию, был смыт за борт перекатившейся через палубу волной, лишь чудом ему удалось забраться обратно. В 1996 году у канадских берегов Stainless Steel села на мель, и прошло три дня, прежде чем к яхте подошел катер береговой охраны. («Двадцать шесть часов яхту молотило о скалы, ни одна другая лодка не выдержала бы подобного», — с гордостью отмечал яхтсмен.) Год он восстанавливал свое судно, а в 1998 году вновь в одиночку пересек Атлантику. И это был его последний рейс.

Силы изменяли ему. Близкие люди по причинам печальным и естественным оставляли его. Море, которому он на протяжении стольких десятилетий бросал вызов, осталось в победителях. В итоге оно всегда побеждает… А раз так, то он не хочет видеть это море!

Марсель Бардьо перегнал INOX в городок Редон, прилепившийся к каналу Нант-Брест далеко от морского побережья. Средства к существованию давали книги. А потом Бардьо стал по частям продавать свою… яхту. Это была великолепная идея и настоящее галльское лукавство! Он продавал заклепки, на которых было выгравировано SS (Stainless Steel), и так ли уж важно, что эти заклепки он не выковыривал из палубы яхты, а доставал из коробки, доверху наполненной этими «раритетами».

С желающими приобрести книги и «фирменные» заклепки он встречался в портовом кафе, совмещая сделку с трапезой. Обычно Бардьо заказывал «комплексный» обед и признавался гостю: «Я не люблю сыр, но как же его не съесть, если он включен в цену?» Если человек был ему по нраву, что случалось нечасто, он приглашал его на INOX. Если же чувствовал к посетителю особое расположение, что случалось и вовсе редко, Бардьо угощал его своим любимым блюдом, отваривая целую кастрюлю серых макарон. Посетители морщились, но ели.

В 1998 году Марсель Бардьо вновь в одиночку пересек Атлантику. Ему было 88 лет. И это был его последнее дальнее плавание…

В 1999 году Марсель Бардьо ехал на велосипеде по набережной. Колесо попало в выбоину, старик полетел в канал и чуть не утонул, потому что боялся выпустить велосипед из рук. Спасателям, которые его вытащили, отодрав старческие пальцы от руля, он сказал: «Жизнь у меня одна — это верно, но и велосипед – один, и на другой у меня нет средств». На следующее утро он пришел к месту «крушения» с багром и вытащил велосипед. День спустя этот вздорный, эксцентричный старик снова катил на нем по набережной.

* * *

На поезде от Парижа до Редона три часа. Они показались вечностью. Молодой журналист волновался, повторяя тщательно подобранные слова приветствия. Он скажет: «Если кто и достоин ордена Почетного легиона, то это вы, месье Бардьо». И еще: «Место Stainless Steel – в морском музее Ла-Рошели. Но не рядом с «Джошуа», яхтой Бернара Муатесье, а впереди нее». А еще он скажет…

Зазвонил телефон.

— Да, господин редактор?

— Можете возвращаться. Марсель Бардьо умер. Некролог напишете в редакции.

Через несколько лет в газете, сотрудником которой ему не суждено было стать, он вычитал, что племянники Бардьо продали Stainless Steel яхтсмену Альфреду Вальтеру. Тот отреставрировал яхту, сохранив все в точности так, как было при жизни великого моряка-одиночки.

Впрочем, мужчину, когда-то мечтавшего стать журналистом, все это не очень тронуло.

Евгений Гвоздев: «В конце пятидесятых попался мне обрывок газеты с сообщением о кругосветном плавании француза Марселя Бардьо… Помнится, тогда меня, профессионального моряка, больше всего удивила та дерзость, с которой был брошен вызов Его Величеству Океану. Восхищали упорство и мужество мореплавателя… С этого клочка бумаги началось мое знакомство с историей одиночных трансокеанских плаваний. Удивительный мир парусов увлек меня… и желание совершить одиночное кругосветное плавание накрепко запало в душу».

Досье

Марсель Бардьо родился в городе Клермон-Ферран, центре французской провинции Овернь, 2 апреля 1910 года. Его отец умер за несколько дней до окончания Первой мировой войны от последствий фронтового ранения. В восемь лет Марсель заболел гриппом, печально знаменитой «испанкой», но был спасен соседкой-знахаркой. В 1918 году мать отправляется с Марселем и его сестрой в Париж. Там она отдает сына в детский дом. В 11 лет Марсель идет работать, потому что семья находится на грани нищеты. Он работает столяром, сантехником, портным, кукольником. Его мать снова выходит замуж, но Марсель не ладит с отчимом и в 15 лет уходит из дома. В 1930-1931 годах совершает путешествие на байдарке длиной 11 тысяч километров. В годы войны начинает строить яхту Les Quatre Vents, на которой в 1950-1958 годах совершает кругосветное плавание. В 1966 году заканчивает строительство яхты Stainless Steel. Бардьо мечтал стать первым 100-летним патриархом, плавающим в одиночку под парусами. Не случилось: он умер на борту своей яхты в феврале 2000 года, оставив наследство в виде шести написанных им книг, самая известная из которых — «Зов мыса Горн». Марсель Бардьо следовал этому зову всю жизнь…

Опубликовано в Yacht Russia №39 (3 — 2012)

Яндекс.Метрика Top.Mail.Ru