От бакена до плотины

Избранные страницы из истории Клязьминского водохранилища. Фрагмент из рукописи Олега Голобородько «Спартак». Правый галс!».

















Имя собственное

О яхтсменах разговор особый, а так, уверен, большинство москвичей не знают, как называются берега, заливы и бухты Клязьминского водохранилища, этого живописного рукотворного столичного моря. Единственное «морское» название, которое, пожалуй, у всех на слуху, это бухта Радости, да и то потому лишь, что туда и сейчас ходит «ракета». Между тем это ведь целая история, как этим бухтам и берегам давались имена – как и кем.

…Год 1932-й был ознаменован успешным завершением первой сталинской пятилетки. В средствах массовой информации появилось сообщение, что в соответствии с директивами XVII конференции ВКП(б), состоявшейся двумя годами ранее, страна приступает к грандиозному строительству канала Москва–Волга. Начало свое он возьмет на правом берегу Волги, в восьми километрах выше устья реки Дубны.

Работы по строительству канала велись в невероятном темпе, и вскоре извилистое русло Клязьмы скрылось под зеркалом воды, заполненная пойма образовала приличный по размерам Хлебниковский затон. Летом 1936 года, после завершения строительства Пироговской плотины, чаша водохранилища была практически уже заполнена. Теперь предстояло «заселить» ее яхтами. Такое ответственное задание было дано Павлу Антоновичу Леонтьеву, яхтсмену, члену общества «Спартак» с 1935 года, начальнику Центрального водно-моторного клуба им. Баранова.

Понятно, что Павел Анатольевич прежде всего позаботился о своем клубе, и на берегу бухты, названной им Зеленой, началось строительство первого деревянного здания будущего яхт-клуба.

Начали перебираться на новую акваторию и другие столичные парусные клубы и секции, которым уже давно было тесно на Москве-реке, а вот где кому стоять, это определял все тот же Леонтьев. Для этого он отправил группу яхтсменов на исследование берегов водохранилища, его заливов и бухт, чтобы они определили самые лучшие места для стоянок судов, промерили подходы к ним.

О названиях Павел Анатольевич решил позаботиться сам, дав волю своей фантазии, а был он замечательным романтиком… Так, среди прочих появилась бухта Радости и Веселья, так же – бухта Малинная. Вот только, к сожалению, топографы тех лет не зафиксировали эти названия на своих картах, и бухта Малинная – это теперь Ореховая бухта, а от бухты Радости и Веселья осталась только Радость…

К слову сказать, схожая участь была уготована и самому Клязьминскому водохранилищу, которое уступило «агрессору» в лице водохранилища Пироговского, с условной границей между пристанью «Чиверево» и бухтой Долгой. Между тем в Центральном управлении канала им. Москвы мне и показали карту и толково объяснили, что такого водохранилища, как Пироговское, вообще не существует и официально эта акватория называется так – Пироговский рукав Клязьминского водохранилища. И никак иначе, что бы на сей счет ни говорили туристические карты и путеводители.

Четыре названия одной бухты

С бухтой Тайн вышла еще большая неразбериха. Все нынче называют ее по-разному. Одни – Первый залив, другие, кто ведет отсчет от Пироговской плотины, – Второй залив. Дело в том, что заливов здесь всего только два, оттого и пошла путаница в мозгах у людей и названиях. Мало того, некоторые называют ее Пансионатский залив, что более точно, потому что на ее берегах и правда раньше находился пансионат с лодочной станцией. Кстати, директор того пансионата, Александр Иванович, на вопрос, как называется этот залив, ответил: «Просто. Вода».

Вот так – коротко и неясно. А ведь земли, которые были затоплены этой водой, весьма примечательны в истории России. С древнейших времен эти места являлись великокняжеской, а затем и царской вотчиной. Видели они Ивана Грозного и его опричников. Бывали здесь Лжедмитрий Первый и царица-мать Мария Нагая, у которой самозванец просил благословения на царствование. Видели они и Лжедмития Второго, больше известного прозвищем Тушинский вор. Через эти места шло ополчение Дмитрия Пожарского и Козьмы Минина. Здесь побывали Суворов, Наполеон Бонапарт, маршал Мюрат… Но бог с ними, все это дела исторические, я же позволил себе сделать этот экскурс в прошлое с единственной целью – показать, что если все предавать забвению, то может статься, что вокруг нас останется только… «Просто. Вода».

Однако у этой «простоводы» есть еще два названия, которые сегодня известны разве что яхтсменам солидного возраста – бухта Семи Утопленников и бухта Трех Мертвецов. Но не надо пугаться столь устрашающих названий, ибо в первом случае речь не идет о загубленных человеческих жизнях, а во втором хотя действительно имел место трагический случай, но лишь с одним человеком, а не с тремя. Впрочем, тут можно и поподробней…

Читайте также  Принцесса Анна. Истинно королевское увлечение

Во всем виновата линия электропередачи. Вплоть до 60-х годов минувшего века ее провода провисали над водой так низко, что создавали реальную опасность для парусных судов. И не только для них.

Рассказывают, что как-то, еще летом 1936 года, в бухту Тайн зашел на яхте Павел Антонович Леонтьев с друзьями. Решили здесь переночевать. Вдруг стайка каких-то пичуг то ли ударились, то ли зацепились за провода и упали в воду. Павел Антонович с грустью в голосе считал: «Одна… три… пять… семь. Смотри-ка, сразу семь утопленников». Так бухта Тайн получила еще одно название – Семи Утопленников.

Что же касается Трех Мертвецов, тут надо перенестись в 1967 год. Тогда родилось в народе еще одно название бухты. Вообще, устное народное творчество безгранично: кто-то где-то когда-то что-то увидел или услышал, потом кому-то передал – и пошло-поехало. События обрастают подробностями «очевидцев», искажаются, перевираются и в итоге предстают подчас совсем в ином свете. Это я к тому, что едва ли не любой из ветеранов нашей парусной братии расскажет о той трагедии с тремя мертвецами… в общих чертах, потому что не знают ни деталей, ни обстоятельств. А возьмись уточнять, еще и начнут отшучиваться: дескать, перепились как-то там, на берегу, трое и валялись, как мертвые. Вот только мне кажется, что шуточки здесь не слишком уместны, потому что человек погиб.

А вот что было известно мне. Осенью 1967 года напротив лодочной станции пансионата какая-то яхта зацепилась мачтой за ЛЭП и загорелась. Погибли люди. Осенью того же года я был там на яхте «Практика» и хорошо помню обгоревший остов той яхты, хорошо видный на фоне детского пляжа. Лишь через много лет я приступил к поискам свидетелей этого происшествия.

Вот что мне поведал один из них, Владимир Колябин. Летом 1967 года к причалу «Пансионат», куда раньше ходила «ракета» из Москвы, подошла яхта «Р-3». На борту было трое, но один член экипажа высадился на берег и уехал, двое остались ночевать на яхте. Утром поднялся сильный ветер. Ребята подняли паруса и с попутным ветром буквально влетели в залив, где и напоролись на линию электропередачи. Яхта загорелась, взорвалась, и все люди погибли. Больше Володя ничего не знал.

Про себя я отметил, что погибших стало на одного меньше, и продолжил поиски. В результате мне удалось разыскать пенсионера Николая Васильевича Шатохина, который в те годы был начальником лодочной станции. Он видел, как недалеко от яхт-клуба МВТУ, расположенного на противоположном берегу, какая-то яхта зацепилась за провода, заискрилась и загорелась. С горящего судна в воду стали прыгать какие-то люди. Все они, как стало известно позже, погибли.

Сейчас напротив заливчика, где располагалась лодочная станция пансионата, находится яхт-клуб «Патриот». Возглавляют его заядлые яхтсмены Анатолий Чуркин и Данила Нестеров. Вот Толя Чуркин и рассказал мне, что знал о той трагедии, и познакомил с непосредственным ее очевидцем – Владимиром Пильгуновым, известным парусным гонщиком, старожилом этих мест.

И вот что поведал мне Володя. Точную дату он назвать не может, но хорошо помнит, что стояла дождливая погода и со стороны залива дул сильный ветер. Володя находился на конце причала, когда в непосредственной близости от него в глубь залива прошла какая-то яхта. Он крикнул, чтобы шли осторожней, впереди высоковольтная линия. На это ему ответили, что из-за неполадок не могут «срубить» грот, что знают об опасности и поблагодарили за предупреждение. Минут через пятнадцать раздался сильный характерный треск «искрения» – мачта яхты зацепилась за провода. Многотысячные киловатты электрического тока через намокшую от дождя древесину и стальные тросы такелажа замкнулись на водную поверхность. По вантам поскакали голубые сполохи. Обычно при таких ситуациях на электростанции должна сработать релейная защита, прекратив подачу тока, но на этот раз по какой-то причине этого не произошло. Мачта и парус загорелись. Толстенный провод на стыке с мачтой раскалился добела, перегорел и с шипением плюхнулся поперек залива. От воды пошел пар, она стала белой от всплывшей кверху брюхом рыбы. До берега от яхты было всего несколько метров, и люди прыгнули в воду… Один, оттолкнувшись, нырнул и был сражен электрическим зарядом. Второй шагнул за борт «солдатиком» и короткими шажками выбрался на сушу. О уцелел, потому что…

Читайте также  Назло Гитлеру! Советский парусный спорт в годы войны

В электротехнике существует так называемое «шаговое напряжение». Вокруг яхты в результате замыкания образовалось мощное электрическое поле с эпицентром под мачтой. Из него, подобно кругам на воде, расходились «кольца», каждое со своим потенциалом – «плюсом» или «минусом» (расстояние между «кольцами» составляет примерно один шаг, отсюда и название). Тот, который прыгнул первым, перекрыл вытянутыми вперед руками одно, а ногами другое «кольцо», в результате – мгновенная смерть. Второй сошел в воду вертикально, ступня к ступне, и коротенькими шажками добрался до берега – живым.

Вот такая история… и история названия бухты. Может, эта трагедия тому причиной, но в конце концов деревянные электроопоры были заменены на металлические, и под высоко поднятыми проводами смогли без всякой опаски ходить любые суда.

Безымянный остров и Дикий берег

Есть на Столичном море остров. Точнее – был. Вернее – есть. Только не остров это, а мель, а зовут ее – Остров, именно так, с заглавной буквы.

Находится эта мель на выходе из Тихой бухты, где сейчас яхт-клуб «ПИРогово». А называют ее островом потому, что раньше она и впрямь была островом – идеально ровной травянистой площадкой размером с два баскетбольных поля. Посередине поляны росла березка. Постепенно вода размывала этот островок, а потом вовсе накрыла. Несколько лет на этом месте из воды еще торчала засохшая береза, а затем и она сгинула.

Глубина здесь по щиколотку. В солнечную погоду Остров привлекает к себе любителей искупаться в теплой воде. В прежние годы сюда часто наведывались отдыхающие из Разрухи, с Дикого берега, что рядом с Пироговской плотиной…

Этого поселения нет и не было ни на одной карте. Да и быть не могло, потому что существовало оно только летом, а шутливо-ироничное название Разруха ему дали его обитатели. Это они каждую весну отстраивали целый городок из щитовых домиков, палаток, фанерных хибар, покрытых полиэтиленом. При этом неизменно поддерживая образцовый порядок.

Сюда приезжали весной, чтобы застолбить за собой место. Летом на все каникулы привозили детей, и получалось так: родители – на работу в Москву, а дети – в Разрухе, на свежем воздухе, на Диком береге. Основной контингент поселения составляли сотрудники Московского центра международной торговли («Совинцентра»), члены его горнолыжной секции, более двухсот человек. Зимой они дружно выезжали в горы, а летом «пересаживались» на виндсерферы. Со временем рядом на Диком берегу рядом с ними стали «селиться» другие московские виндсерфисты, а также поклонники надувных парусных катамаранов. Возглавлял же Разруху долгие годы инженер-электронщик Андрей Степин, в прошлом руководитель службы телекоммуникаций «Совинцентра», великолепный горнолыжник и классный парусный гонщик. Его так и называли – Андрей-Разруха, и ему это нравилось.

Поблизости от Разрухи была безлесная песчаная коса, на которой росли лишь редкие дубки, и когда рядом с Диким берегом образовалось садовое товарищество, то оно присвоило себе название этих деревьев – Дубки. И так случилось, что новое название погубило прежнее: Дубки вместо Дикого берега – так это место теперь называют большинство москвичей, приезжающих сюда искупаться в жаркие дни. А Разруха… Да, палатки еще есть, виндсерферы, катамараны, но Разрухи больше нет. Время не то, строительство вокруг, частные собственники свои права предъявляют, и все же главное – время не то. В общем, кончилась Разруха, а благодати нет…

Бакен № 26. Белый

Моряки называют его «буй», речники – «бакен». Такой белый бакен установлен на судовом ходу сразу же за Дмитровским мостом при входе в Клязьминское водохранилище (когда-то он был № 26, сейчас – № 29. – Прим. ред.). Бакен предостерегает судоводителей, что за ним – мель. И все же бакен бакеном, а многие яхтсмены «опробовали» этот бугор килями своих яхт.

Осенью после сброса воды мель обнажается. С моста хорошо видно, что по форме она напоминает огромный калач с оторванным боком. Однако на топографических картах 1852 и 1936 годов (до затопления, а между прочим, при затоплении этих мест под воду ушли пять деревень) на этом месте нет никаких бугров и возвышенностей, только покосные заливные луга реки Клязьмы. Спрашивается, откуда она взялась, мель эта? В своих изысканиях по истории московского яхтинга мне удалось узнать историю ее происхождения…

Читайте также  Корабли над каналом

1941 год. Немцы рвутся к Москве. Захвачена Лобня. По каналу Москва–Волга проходит вторая линия обороны. На берегах возводятся огневые точки. Еще в августе местные жители, в основном женщины, учителя и школьники, начали копать противотанковые рвы глубиной 4 метра и шириной 6 метров. Возле рвов устанавливали «ежи», переплетенные колючей проволокой.

При выходе из Хлебниковского затона, справа, невдалеке от яхт-клуба «Водники», находилась Центральная спасательная станция ОСВОД. Дебаркадер и крупные суда ее были выведены на середину фарватера и затоплены.

Железнодорожный мост через канал и шоссейный через Клязьму были заминированы. Во второй половине октября перестали ходить поезда. По Савеловской дороге курсировал только бронепоезд № 55.

28 ноября немцы захватили Яхрому. Танковые части противника овладели Белым Растом, Озерецким, Красной Поляной и вышли у станции Лобня и к железной дороге. Линия фронта проходила в пяти километрах от Хлебникова, где стояла 331-я стрелковая дивизия.

В задачу дивизии входила охрана шоссейного и железнодорожного моста, ведь это были единственные ниточки, связывавшие Москву с передовой.

Кроме пехоты мосты охраняли два врытых в землю танка и зенитная батарея с молодыми симпатичными девчатами-зенитчицами. Дни были солнечными, и этим пользовались фашистские летчики, особенно ближе к вечеру, когда солнце, склоняясь к закату, било в глаза зенитчицам и трудно было взять.

И вот очередной налет. Немцы устроили «карусель», самолеты один за другим заходили на мост для бомбометания. Ослепленной солнцем зенитчице трудно было взять точный прицел, и все же одному фрицу не повезло: он не успел сбросить ни одной бомбы, но получил то, чего боялся больше всего, «горячий советский поцелуй» от нашей девушки – снаряд из зенитки!

Крестатый «юнкерс» с растопыренными шасси, оставляя за собой шлейф черного дыма, с грохотом прорычал над самыми перилами мост и врезался в воду. Оглушительный взрыв боезапаса и высоченный столб воды стали ему поминальным салютом, а воронка образовавшейся мели – могилой. После войны фарватер расчистили и углубили, а у места гибели бесславного захватчика поставили бакен № 26. Белый.

Гостеприимная «Акула»

В 1946 году Котовский сельсовет выделил на берегу Хлебниковского затона участок площадью 0,4 гектара у границы деревни Щапово. Бюро парусной секции «Спартака» обязало всех спортсменов принять участие в благоустройстве территории и размещению яхт на воде. Так у спартаковцев появилась своя земля, а на ней эллинг для хранения судов и причал.

Год спустя, в ознаменование 10-летия со дня открытия, канал Москва–Волга был переименован в Ордена Трудового Красного Знамени канал им. Москвы, а станция «19-й километр» («Щапово») – в «Водники». И тогда же между станцией и яхт-клубом на бугорке был установлен павильончик, который в народе называли «Голубой Дунай» или «Синий платочек», где всякий трудящийся после успешного завершения трудового дня мог без суеты пропустить стаканчик «с прицепом» и закусить бутербродиком. Позже павильончик уступил место более солидному магазину, который тоже получил нетрадиционное имя… «Акула».

Почему, собственно, «Акула»? На этот вопрос ответ кроется между строк заметки из газеты того времени, и надо отметить, очень смелой и уже хотя бы поэтому немного странной для своего, опять же, времени. Впрочем, все всё поняли.

«Эта «Акула» без плавников. Без хвоста… Нет-нет, да и напомнит челюсть грозы морей. Но как ни кажется притянутым за хвост этот образ – «дверь – челюсть», в смешноватой на слух кличке магазина – «Акула» – есть смысл. И совсем не смешной. Вообще-то это магазин как магазин. Не без уюта. И ассортимент в порядке. Нужно, так найдется и чем закусить. Океанское название скромному продмагу дали хозяева соседнего яхт-клуба МГС «Спартак». Если бы пришел к яхтсменам популярный персонаж из комедии «Добро пожаловать…», тот самый, в черной майке с тринадцатым номером, и произнес бы свое извечное: «А чего вы тут делаете, а?» – ему могли бы ответить: столярничаем, слесарим, шьем, паяем, зарабатываем на романтику, живем как надо». Все верно, но не исключен и такой ответ: «Сражаемся с «Акулой». И это тоже верно».

Прошло много-много лет. И как нет больше «шанхая» на Диком берегу с колоритным названием Разруха, так нет и «Акулы», словно и не было. Хотя, нет, есть – в нашей памяти.

Опубликовано в Yacht Russia №11 (80), 2015 г.

Яндекс.Метрика Top.Mail.Ru