Джон Колдуэлл: по зову сердца

Джон Колдуэлл был моряком, но не яхтсменом. И он очень хотел увидеть свою жену. Но только что кончилась война, добраться из Америки в Австралию было огромной проблемой. И тогда он купил яхту и отправился в одиночку через Тихий океан…









«Слава храбрецам, которые осмеливаются любить, зная, что всему этому придет конец. Слава безумцам, которые живут, как будто они бессмертны, — смерть иной раз отступает от них»

Евгений Шварц «Обыкновенное чудо»

Текст Сергея Борисова, журнальный вариант

На самом краю

Мачта треснула. Если она рухнет, то разворотит палубу и окончательно добьет израненную яхту. Нужно рубить ванты, причем сделать это так, чтобы мачта упала за борт. Задача из невыполнимых, и все же это пусть малый, но шанс.

Схватив топорик, Колдуэлл пополз вперед. Добравшись до мачты, он постарался уловить закономерность в том, как накатывают волны, как сменяют друг друга порывы ветра. Самодельный плавучий якорь помогал плохо, и «Язычник» то зарывался носом в волну, то поворачивался к ней боком. Ванты то натягивались, как струны, то ослабевали. Сколько минут они еще выдержат? Одну? Две?

Бушприт повело влево. Огромная волна наклонила яхту, сильный порыв ветра еще более увеличил крен, и тогда он ударил.

Ванта спружинила и отбросила топор.

Он ударил еще раз. Ванта лопнула. Ее конец свистнул возле самых глаз.

Он не успел испугаться и ударил по другой ванте.

Мачта повалилась под ветер. Колдуэлл прижался к палубе, молясь, чтобы его не зацепило иззубренным торцом мачты, не опутало шкотами и не утащило за борт.

Пронесло. Он пополз вдоль рубки обратно в кокпит.

Без мачты «Язычник» стал остойчивей и уже не метался из стороны в сторону.

В каюте было по щиколотку воды. До помпы не добраться, значит — ведро.

Колдуэлл работал, как заведенный, пока не показался пол. И тут яхта задрожала, ее развернуло кормой к волне. Вода хлынула через борт и секунды спустя ее уже было по колено в каюте. «Язычник» накрыла вторая волна. За ней третья. И тут полузатопленная яхта стала приводиться к ветру.

Колдуэлл снова схватил ведро. Он выплескивал воду в кокпит, и когда яхта скатывалась с волны, вода сливалась за борт через пролом в комингсе.

Час проходил за часом. Колдуэлл, не раздумывая, выбрасывал все, что подворачивалось под руку. За борт летели тюфяк с койки, одеяло, тарелки, банки с консервами, одежда, бочонки с водой, паруса – все, что мешало черпать и выплескивать, черпать и выплескивать.

Наконец он довел уровень воды до недавно пугавших его 5-7 дюймов. Теперь это казалось едва ли не безопасной нормой.

Он бросил ведро и опустился на койку. Он ни о чем не думал и ни на что не надеялся. Двое суток он не ел, не пил, но больше всего ему хотелось спать. Пусть даже «Язычник» пойдет ко дну, он все равно будет спать, спать… Колдуэлл закрыл глаза.

Он проспал сутки. За это время океан присмирел, ветер стих. Яхту слегка покачивало на пологих волнах.

Колдуэлл выбрался на палубу. Это еще требовалось осознать, в это еще надо было поверить – в то, что он чувствует, видит, дышит. У него не было еды, воды, навигационных приборов, мачта «Язычника» волочилась следом за яхтой, до ближайшего берега сотни и сотни миль. Все это, как сказали бы врачи, было несовместимо с жизнью. И все-таки он был жив! И пока смерть не пришла за ним, он будет бороться, потому что ему надо переплыть этот чертов океан и увидеть Мэри.

Уважительная причина

Что заставляет человека поднять паруса и в одиночку бросить вызов океану? Альфред Енсен, первым пересекший Атлантику, хотел таким образом отметить 100-летие Соединенных Штатов. Говард Блэкберн, беспалый моряк, хотел доказать, что даже человек с увечьями может выйти победителем в схватке с самым жестоким ураганом. Ален Жербо, переживший ужасы мировой войны, в море искал покоя и забвения. Кого-то из их последователей влекли острова Южных морей. Кто-то, как Ален Бомбар, преследовал научные цели, а кто-то не ставил себе иных, кроме спортивных. Но ни до, ни после Джона Колдуэлла не было яхтсмена-одиночки, которого вела бы… любовь.

Будь фортуна чуть великодушней в нему, Колдуэлл ни за что не пустился бы в это отчаянное путешествие. Он не безумец! Он американец, а значит, человек не обязательно расчетливый, но непременно здравомыслящий. Однако с судьбой не поспоришь, и уж если ей захочется сыграть в орлянку, она заставит подбросить тебя монету.

Джон Колдуэлл пытался найти другой способ попасть из Панамы в Австралию, где его ждала Мэри, но ни пароходов, ни самолетов… Война только что закончилась, нормальная жизнь – с гражданским судоходством и авиарейсами по расписанию — была еще впереди. «Подождите, — говорили ему. – Все наладится». Но он не мог ждать. И рассказывал свою историю…

Когда США вступили в войну, тысячи добровольцев под впечатлением от трагедии Перл-Харбора отправились на призывные пункты. Одним из них был недоучившийся студент Джон Колдуэлл. Он просился в авиацию, однако медицинская комиссия обнаружила у него перфорацию барабанной перепонки, что, возможно, было последствием перенесенного в детстве туберкулеза. Какое там «в авиацию», максимум служба матросом на судах торгового флота.

За два года Колдуэлл дважды обошел вокруг света, но мечты о небе не оставляли его. В январе 1944-го года, в Австралии, Джон вновь предстал перед медкомиссией, и на сей раз его «пустили» в авиацию, но — вот же ирония! — не отправили учиться на пилота, а зачислили в аэродромную команду. Колдуэллу довелось послужить в Брисбене, Канберре… Там он попал на гауптвахту из-за того, что сказал одному офицеру почти все, что думает о тыловых крысах. Оскорбленный офицер выпросил для провинившегося рядового работу погрязнее. Целую неделю Колдуэлл мыл полы под началом офицера женского вспомогательного корпуса – голубоглазой миловидной девушки.

И сладилось. Вскоре Джон и Мэри объявили о помолвке, а через неделю авиационная часть была переведена в Сидней, где в феврале 1945 года Колдуэлла демобилизовали. Представитель военно-морской администрации предложил ему поступить на одно из судов американского торгового флота. Предложение было принято, поэтому поженились Джон и Мэри только через четыре месяца. Их медовый месяц длился три дня – до нового рейса Колдуэлла.

У берегов Новой Гвинеи судно наскочило на мель, получило серьезные пробоины и закончило свою жизнь на кладбище кораблей близ Сан-Педро. Колдуэлл нанялся на танкер, идущий в Мельбурн. Тут пришло известие, что война закончилась. Все были вне себя от счастья, предвкушая возвращение в Австралию, но капитан танкера  получил приказ идти в Манилу, за которой последовали Гонолулу, Иокогама, Шанхай, Кюрасао, английский Эйвонмут. Только 1 апреля 1946 года Колдуэлл сошел на берег в Нью-Йорке.

Быстро выяснилось, что отсюда в Австралию ему не добраться. А вот из Сан-Франциско… На попутках Джон пересек Америку, но и на западном побережье подходящего судна не нашлось. Он отправился в Новый Орлеан, откуда вроде бы должен был пойти пароход в Сидней, но максимум, что удалось Колдуэллу, это поступить коком на военный транспорт, следовавший через Пуэрто-Рико в Панаму. Очутившись в зоне Панамского канала, он сбежал с корабля.

Тайком Колдуэлл пробрался на пароход, следующий в Индонезию, но был обнаружен и сдан иммиграционным властям. Те поместили моряка в пустой домик, обнесенный изгородью, чтобы в последующем переправить нарушителя на борт любого корабля, где только потребуется матрос. В этом домике Джон пребывал не в одиночестве, а в компании с австралийцем по имени Джордж, которые тоже мечтал вернуться на родину. Они ломали голову, как добраться до Сиднея, и однажды Джордж воскликнул:

Читайте также  Эррол Флинн: за бортом Голливуда

— Я готов купить шлюпку и на ней переплыть эту проклятую лужу.

Так Джордж называл Тихий океан.

— Мне нравится ход твоих мыслей, — сказал Колдуэлл. – Я согласен.

Старина «Язычник»

 Джордж был редкий краснобай, поэтому Колдуэлл взял реализацию плана в свои руки. В Бальбоа у него был добрый знакомый – владелец яхты «Воля ветров» Ким Пауэлл. К нему Колдуэлл и обратился за советом.

— Есть тут симпатичный тендер…

Пауэлл объяснил, где найти и саму яхту, и ее владельца, после чего два «условно заключенных» под покровом ночи отправились в Бальбоа. Им потребовалось несколько часов переговоров, чтобы ударить по рукам. У Джорджа не было ни цента (на что он сбирался покупать шлюпку?), у Колдуэлла – тысяча шестьсот долларов. Уложились в тысячу. Правда, собственно яхты они так и не увидели, отложив это «на потом».

Утром Колдуэлл заявил местным властям, что является хозяином судна, которое стоит у причала в Бальбоа, и намерен вернуться на его борт, чтобы вскоре отправиться к берегам Австралии. Таким образом иммиграционная служба Панамы лишалась даже формальных оснований держать взаперти добропорядочного судовладельца.

Освобождение, однако, требовало документального сопровождения, и потому Колдуэлла до поры препроводили обратно в осточертевший ему домик с оградой. Ночью они с Джорджем вновь покинули его, чтобы полюбоваться своим приобретением.

— И это все? — только и произнес Джордж.

Было очевидно, что лодчонка длиной в 29 футов особого впечатления на него не произвела. Более того, напарник объявил Колдуэллу, что, пожалуй, попытается добраться до Австралии каким-нибудь более безопасным способом.

На следующий день Колдуэлл получил «вольную». Жить он намеревался на яхте. Перво-наперво ему требовался напарник, который хотя бы мало-мальски смыслил в том, как ходить под парусами. В этом Колдуэлл был полным профаном. Соответствующее объявление было помещено в местной газете.

Желающих составить ему компанию, однако, что-то не находилось, и новый хозяин «Язычника», так назывался тендер, вынужден был начать знакомство с яхтой без чьих-либо разъяснений.

Прошлое тендера было ему известно более-менее подробно. Спущен на воду он был в Норвегии. Обшивка, палубный настил, шпангоуты были изготовлены из отличного северного леса. Много лет яхта, тогда еще шлюп с гафельным вооружением, бороздила воды Скандинавии, в числе прочего доставляя продовольствие на маяки Балтики. В конце концов она была куплена поляком Владиславом Вагнером, который с двумя друзьями решил отправиться на острова Океании. В 1934 году «Двайя», такое имя тогда носила яхта, прибыла в Панаму. Здесь «верные» друзья покинули Вагнера а в одиночку плыть через Тихий океан он не рискнул. Яхта была продана, оснащена бермудскими парусами, и следующие 12 лет тихо и безмятежно плавала в прибрежных водах Панамы.

Когда «Язычник» стал собственностью Джона Колдуэлла, он был во вполне приличном состоянии… для прогулочной яхты. Не более. Но этого, что «не более», свежеиспеченный владелец не знал. С него было достаточно простых размерений: длина бушприта – 7 футов; длина по ватерлинии — 26 футов; ширина – 10 футов; осадка – 3 фута десять дюймов; высота мачты – 40 футов; длина рубки – 8 футов, ее высота над планширем – 18 дюймов. «Язычник» был оборудован и вспомогательным двигателем.

— Это тебе нужен напарник?

Парня звали Джим. Семнадцать месяцев он не видел жену-австралийку и был убежден, что нет такой вещи, с которой не справились бы два американца. Однако, побывав на «Язычнике», он погрустнел и ушел, чтобы уже не вернуться.

Следующий кандидат даже не стал подниматься на борт тендера.

Третий… Третьего Колдуэлл так и не дождался, приняв на борт в качестве экипажа двух котят, изгнанных за обжорство из механической мастерской.

Ждать больше было нельзя. Сейчас над Тихим океаном сияет голубое небо, дуют ровные ветры, но в октябре начнется сезон штормов, а значит в распоряжении Колдуэлла было всего четыре месяца, чтобы добраться до Австралии.

— Я плыву один, — объявил он портовым властям. – Не считая котят, естественно.

Его не поняли.

Первые уроки

У него была замечательная книга «Как управлять парусным судном». Каждый день Колдуэлл открывал ее, погружаясь в мешанину специальных терминов и пытаясь запомнить порядок постановки парусов. Вроде бы все понятно….

Отплытие была назначено на субботу, 25 мая 1946 года. Дул южный ветер, по каналу в сторону океана яхту предстояло вести или в лавировку, или на моторе. Колдуэлл выбрал второе. Отвалив от пирса, он увел тендер от берега, закрепил румпель и кинулся на нос, чтобы на всякий случай подготовить якорь. В этот момент палуба накренилась, Джон споткнулся о погон и вместе с якорем свалился в воду.  Вынырнув, Колдуэлл увидел, что «Язычник» движется прямо на скопление лодок у берега. С грохотом разматывалась якорная цепь. Вот она натянулась, тендер описал полукруг и двинулся прямо на своего хозяина. Колдуэлл рванулся в сторону, подпустил «Язычник» поближе и вскарабкался на его борт. Он сумел совладать с яхтой, вытащить якорь, но тут очень некстати впереди появилась мель, на которую «Язычник» благополучно и сел. По счастью, волна от проходящего корабля приподняла тендер, Колдуэлл включил мотор, дал задний ход и сдернул тендер с мели. Что ж, подумал он, приключения начинаются.

Следующие две недели Колдуэлл плавал вокруг да около Жемчужных островов в юго-восточной части Панамского залива. Он учился управлять яхтой, и получал один урок за другим. Еще трижды он сажал «Язычник» на мель, причем последний раз вышло совсем глупо: отдавая якорь, он не закрепил конец цепи, и та исчезла под водой, яхту же через минуту выкинуло на берег. Якорь и цепь со дна бухты ему подняли местные жители – отличные ныряльщики. Расстались Колдуэлл и островитяне друзьями.

Зато на другом острове сложилось иначе. При входе в бухту Забога яхтсмен не справился с парусами и протаранил две лодки с местными жителями. Чтобы компенсировать потери, Джону пришлось отдать островитянам свой ялик. И в ту же ночь к него украли якорь. Цепь есть, а якоря на ней… Поистине, на Жемчужных островах живут великолепные ныряльщики – все, как один.

Роль якоря отныне предстояло выполнять морскому сундучку, набитому камнями. Впрочем, куда больше Джона беспокоило то, что постижение мастерства управления парусами шло не так гладко, как хотелось бы. Особенно это проявилось, когда на яхту обрушился шквал. «Язычник» снесло к берегу очередного острова и чудом не разбило о скалы. И там же, на острове, яхтсмен получил неожиданную помощь от солдат с военной метеорологической станции. Зашпаклевать щели и иллюминаторы, выкрасить рангоут, смазать стоячий такелаж, отрегулировать мотор – со всем этим Колдуэлл в одиночку вряд ли справился бы, и уж точно – не за два дня. Кроме того, один из солдат, электротехник по специальности, отремонтировал приемник. Теперь Джон мог знать, что происходит в мире. Если бы хотел этого.

Большой старт» был назначен на 7 июня.

Накануне Колдуэлл проверил свои запасы. У него было по одному галлону (1 галлон = 4, 543 литра) риса, муки, толокна, кукурузной муки, чая, кофе, меда, джема, маргарина и сахара. Вместо хлеба был ящик флотских галет. В стеклянных банках хранились сухофрукты. С потолка каюты свисали окорок и свиная грудинка. Плюс к перечисленному имелись 248 консервных банок — от кетчупа до рыбных консервов. Что касается пресной воды, она хранилась в двух молочных бидонах, пяти канистрах, двух дубовых и двух металлических бочонках, авиационном баке для горючего. На круг — 95 галлонов.

Читайте также  Артур Рэнсом. Яхтсмен, писатель, шпион

Топлива для двигателя было 80 галлонов.

Кроме запасов продовольствия и горючего, на яхте было еще много всякой всячины: аптечка, дамский несессер и другие подарки для Мэри, порошок для выведения блох у котят, пальто и шляпа, семь форменных костюмов цвета хаки, несколько рубашек и брюк, башмаки и штормовка, надувная лодка, блесна для ловли акул и две остроги. Была и библиотечка в двадцать пять книг. Еще имелось множество навигационных инструментов, которыми еще предстояло научиться пользоваться, пока было не до них.

Что еще? Ах, да, финансы. После всех трат в распоряжении Колдуэлла было 25 долларов и несколько центов.

Через океан

До Галапагоских островов Колдуэлл рассчитывал добраться за одиннадцать дней.  Там задержаться на неделю, а потом плыть напрямую до самого Сиднея.

Первый день плавания через океан закончился штормом. А Колдуэлл только-только приступил к изучению любопытнейшей главы из руководства «Как управлять парусным судном», посвященной взятию рифов. Не успел… Он спустил паруса, бросил за борт плавучий якорь и отправился спать. С нервами у него всегда был полный порядок.

На рассвете его разбудил страшный удар. Уверенный, что «Язычник» сейчас отправится на дно, Колдуэлл нацепил спасательный пояс и выбрался в кокпит. Он ожидал увидеть вокруг иззубренные грани рифов, а увидел кита. Его протаранили!

Правда, кит был какой-то странный… Джон присмотрелся и понял, что ошибся: яхта наскочила на гигантское дерево и застряла в его корнях. Волны еще несколько раз подбросили «Язычник» и, наконец, стащили яхту с полузатопленного ствола.

Без последствий это происшествие не осталось. Первое: мужественно перенесшие шторм котята получили имена Нырушка и Поплавок. Второе: где-то около киля появилась течь, так что яхтсмену пришлось взяться за помпу. Надо было принимать решение, и Колдуэлл сделал это: подняв кливер и стаксель, он направил «Язычник» к острову Сан-Хосе и, когда яхта уже по палубу погрузилась в воду, выбросился на мель.

Прилив полностью захлестнул тендер, поэтому осмотр судна Джон отложил до отлива. Когда вода отступила, он осмотрел корпус «Язычника». Итог был неутешительным: шпунтовый пояс сдвинулся, ахтерштевень выскочил из гнезда, пенька топорщилась в пазах, гребной винт погнут… И как восклицательный знак: вода смыла этикетки со всех консервных банок!

Казалось бы, все, но Колдуэлл считал иначе. Его ждала Мэри, а значит, он должен отремонтировать яхту и продолжить путь. И ему это удалось! Как? Он толком и сам не смог бы объяснить. Чудом, истинно чудом!

Он снова взял курс на Галапагосы. На третий день, убирая кливер, Джон оступился и оказался за бортом. Колдуэлл в несколько гребков догнал яхту и вскарабкался на борт. Он сделал вывод: нельзя забывать о страховочном лине!

23 июня он сделал еще одну ошибку. Началось с того, что борт яхты «поцеловала» акула. Из спортивного интереса Колдуэлл решил поймать ее. У него была леска, был и стальной крюк для ловли акул. Акула заглотила наживку, ушла на глубину, долго пыталась оборвать снасть, но, наконец, затихла. Колдуэлл с огромным трудом – в хищнице было больше двух метров! — втащил ее в кокпит. Потом взял топор и всадил его в спину акуле. И хищница ожила! Она крушила переборки ударами хвоста; выбив люк моторного отсека, порвала провода и погнула гребной вал. Колдуэлл орудовал топором, как мясник, и только когда он распорол акуле брюхо, она замерла… умерла. Исправление повреждений заняло у яхтсмена несколько дней. Вывод: не охотьтесь на акул, пусть себе…

И вообще, осторожнее надо с морскими обитателями, уважительнее. Кит – не акула, и все же не стоит любопытства ради направлять яхту прямо к исполину, которому потопить яхту, что… что фонтанчик выпустить. Только когда кит исчез в пучине, Колдуэлл понял, как и чем рисковал.

Да, не все уроки шли ему впрок. Убирая все тот же проклятый кливер, Колдуэлл оступился и снова оказался за бортом. И вновь без страховочного конца! Яхта шла заданным курсом, и Колдуэлла спасло то, что после первого падения он выпустил за корму длинный линь. Вот он! Яхтсмен ухватился за линь и… заскользил. Линь облепили водоросли. Колдуэлл с ужасом вспомнил, что на конце линя привязан стальной крюк, на который он цеплял одежду для «стирки» в океане. Джон стал наматывать линь на кисти рук и кое-как остановил свой «дрейф». Дав себе минутную передышку, он стал подтягиваться к яхте…

Между тем вычисления, которые он делал, овладевая навигационными приборами, показывали, что «Язычник» никак не может покинуть прибрежные воды безлюдного острова Мальпело. Ветер и течение без конца сносили яхту к его скалам. Больше недели тендер крутился вокруг острова, пока ставший вдруг устойчивым ветер не позволил Колдуэллу покинуть эти опасные места.

15 июля моряк определил свое положение: 1 градус южной широты и 85 градусов западной долготы. До Галапагосов оставалось 300 миль. Их Колдуэлл одолел за 4 дня.

Он прошел между островами Пинта и Марчена, любуясь резвящимися тюленями, и не заметил, что сильное течение несет его на скалы. До них оставалось меньше ста футов, паруса безжизненно висели, мотор был сломан, Колдуэлл пытался грести веслами, имевшимися на «Язычнике», хотя и понимал, что это бессмысленно, и тут внезапный шквал помог тендеру отойти от берега.

После такого приключения яхтсмен поспешил покинуть негостеприимный архипелаг. Он только побывал в бухте Тагус и зашел на остров Флореана, где посреди пляжа испокон века стоит бочка, куда моряки бросают письма, надеясь, что моряки с другого судна доставят их с оказией по назначению. В бочке Джон оставил письмо для Мэри. В послании было почти сто страниц и все слова любви и нежности, какие он знал.

Покинув Галапагосы, тендер направился к Маркизским островам. Наконец-то он попал в зону пассатов, и плавание стало напоминать увеселительную прогулку. Колдуэлл много читал, ловил рыбу, охотился на дельфинов, играл в «угадайку» — подбирая себе консервы на обед (лишившись этикеток, содержимое банок стало одной большой загадкой) и общался со своим экипажем. Да-да, Нырушка и Поплавок получили компанию в виде большой короткоклювой птицы по прозвищу Увалень и крысы Безбилетницы, внезапно появившейся из трюма.

21 августа на рассвете Колдуэлл увидел справа по борту утопающий в зелени остров Нукухива. Как ни хотелось задержаться, надо было спешить, и он прошел мимо. Джон миновал бы и атолл Кэролайн, однако выяснилось, что большая часть припасов испорчена морской водой, и он решил сделать небольшую остановку.

Местные жители навезли ему самых разных продуктов, даже пару цыплят и живого поросенка. Расплатиться Колдуэллу было нечем, и он стал загружать лодку островитян одеждой, инструментами, пустыми стеклянными банками и полными жестяными. Всем, без чего он мог обойтись. А мальчик и девочка в лодке, в жизни не видевшие кошек, так восторженно смотрели на котят-близнецов, что Колдуэлл поцеловал на прощание Нырушку и Поплавка и протянул их детям. Пусть будут счастливы – и котята, и ребятишки.

Увалень покинул его через неделю. Осталась одна Безбилетница. Это успокаивало: если крыса не бежит с корабля, значит, все с ним нормально. Пока.

Чувство голода

5 сентября «Язычник» был недалеко от острова Суворова. Все было тихо. Если бы у Колдуэлла был барометр, он бы понял по изменению давления, что спокойствие это мнимое. Когда к вечеру небо затянули тучи и усилился ветер, он зарифил паруса и приготовился встретить шторм.

Потом паруса пришлось и вовсе убрать. Ветер набрал ураганную силу! Потом лопнула ванта. Обвязавшись тросом, Колдуэлл пополз к форштевню, чтобы ослабить талреп штага и заложить его за вант-путенс в качестве ванты. Ему удалось это сделать, и в этот момент огромная волна захлестнула «Язычник» и сбросила яхтсмена за борт.

Читайте также  TATTOO: чисто морская история

Да, он был привязан, но взобраться на яхту не получалось. Волны с размаху били его о борт. И когда казалось, что это – конец, финиш, финал, — другая волна зашвырнула моряка на палубу. Колдуэлл вцепился в леера и сполз в кокпит.

Мачту он потерял следующей ночью…

Ураган умчался, оставив после себя пологие волны и полное безветрие. Измученный Колдуэлл выбрался из каюты, к которой было по щиколотку воды. Палуба была словно протерта наждачной бумагой. Бушприт исчез. Гик тоже. Поручни были сорваны, как и комингсы кокпита. Крышка люка пропала. Мачта и гик, опутанные снастями, тихо постукивали в борт «Язычника».

Установить мачту не было никакой возможности, и ее место занял 15-футовый обломок гика. На корме Колдуэлл с помощью оттяжек закрепил весло. Палка от швабры стала гиком. Таким образом тендер превратился в иол. Подняв стаксель, кливер и бизань, скроенную из порванного грота, яхтсмен заставил «Язычник» тронуться с места.

До Самоа было 400 милью Как одолеть их, когда у тебя нет ни одного навигационного прибора, даже компаса?

Придется идти наудачу…

Как выжить, когда воды всего 4 галлона? Когда из еды – бутылка томатного соуса, две консервные банки без этикеток и кокосовый орех? А еще исчезла Безбилетница…

Он пытался рыбачить, но смог поймать только маленького спинорога, которого изжарил на машинном масле. Упавшую на палубу летучую рыбу он съел сырой. Он пытался охотиться на птиц, и сделал лук со стрелами, но смог подбить только одну птицу, которую съел, обмазав вазелином. Когда стрел не осталось, он изготовил рогатку и стал стрелять гайками, которые отвинчивал от мотора. И прежде, чем гайки кончились, подранил птицу, которую выловил из воды и съел еще живой.

Он сварил и съел бумажник. Потом ботинки. Потом ремень. Когда на борту не осталось ничего, сделанного из кожи, он наскреб водорослей с днища яхты, залил их бриллиантином и с жадностью проглотил. Он съел помаду и косметический крем, купленные для Мэри, запив их жидкостью для мытья волос.

А еще приходилось откачивать воду…

И вдруг перед ним появилась земля! Пять дней Колдуэлл не ел вообще ничего. Он уже не мог стоять на ногах – лишь на коленях. Так, стоя на коленях, он смотрел, как течение проносит яхту мимо такого близкого и абсолютно недоступного берега.

Если это Фиджи, то впереди Новые Гебриды. Еще 600 миль! Откуда взялись силы, этого Джон не знал. Он вообще старался не думать, чтобы не впасть в полное отчаяние. Он действовал, и даже смог установить вместо сломанного гика сломанную же мачту, и тем самым увеличить парусность. Он пытался загарпунить акулу, и даже сделал это, но мертвую акулу на его глазах сожрали ее товарки. Он выпил остатки машинного масла…

Двадцать два дня без пищи, сорок семь дней под временными парусами!

Как?!!

Спасительный остров

Утром он увидел остров. До него было не более трех миль. Колдуэлл повел «Язычник» прямо на рифы. Если его вновь пронесет мимо, у него не будет ни единого шанса, а так…

Волна подхватила яхту и, ударив о коралловый риф, перевалила тендер через гряду. В лагуне было неглубоко. Колдуэлл спрыгнул в воду и побрел к берегу. Несколько часов он провел в забытьи в маленькой пещерке, но начавшийся прилив заставил его заползти на береговые скалы. Он поймал краба и высосал его досуха. Потом пошел вглубь острова. Пошел… За час он продвинулся хорошо если на 30 метров.

Он наткнулся на кокосовую пальму, но о том, чтобы залезть на нее и добраться до орехов, нечего было и думать. Один орех валялся на земле. У Колдуэлла был нож, но не было сил разрезать орех. Он заковылял обратно к берегу. Там его могли найти… по крайней мере, его тело. Не дойдя до берега, он упал. Смежил веки.

Сквозь сон – кто знает, сколько он проспал? — Колдуэлл услышал голоса. Он свесился со скалы и посмотрел вниз. По берегу бегали ребятишки, показывая руками на останки «Язычника». Он хотел крикнуть, но лишь прошептал: "Я здесь…" — и опять то ли уснул, то ли потерял сознание.

…Его спасли. Дети привели взрослых. Один из островитян на руках перенес Колдуэлла в лодку.

Это был остров Тувута, расположенный в восточной части архипелага Фиджи. В крошечной деревне Ломаломе яхтсмен провел несколько недель. Его отпаивали, откармливали, лечили язвы, покрывавшие руки и ноги. Постепенно атрофированные мышцы начали слушаться Колдуэлла, и он начал учиться ходить.

Островитяне собрали выброшенные на берег вещи с «Язычника», и Колдуэлл тут же их все раздал. Все, кроме обручального кольца, которое соскользнуло с его пальца еще на яхте несколько недель назад и которое он считал безвозвратно потерянным.

Радиосвязи с «большой землей» у островитян не было. Колдуэллу пришлось дожидаться шхуну, раз в три месяца заходящую на остров за копрой. На ней он добрался до острова Вануа-Мбалаву. Оттуда на другой шхуне – до острова Вити-Леву. Здесь он смог дать телеграмму жене… С островов Фиджи на самолете Колдуэлл переправился на Новую Каледонию, а уже оттуда на огромном бомбардировщике – в Австралию.

Самолет приземлился на аэродроме Сиднея. Шел дождь. Колдуэлл ступил на трап. И увидел Мэри. Она бежала ему навстречу…

Досье

Джон Колдуэлл родился в Техасе в 1919 году в семье банковского служащего и домохозяйки, гордившейся, что среди ее предков были индейцы племени чероки. Когда Джону было 10 лет, семья переехала в Лос-Анджелес. В 14-летнем возрасте он перенес туберкулез, а еще через год отец оставил семью. Джону пришлось пойти работать, чтобы помогать матери и пяти младшим сестрам.

Колдуэлл  поступил в Калифорнийский университет в Санта-Барбаре, однако закончить его не успел – началась война. Джон служил матросом на американских судах, техником в австралийских ВВС. В 1944 году он встретился со своей будущей женой Мэри. Окончание войны застало его далеко от Австралии. Чтобы попасть в Сидней, он купил шлюп Pagan и в одиночку попытался пересечь Тихий океан. Яхта потерпела крушение у островов Фиджи. Колдуэлл чудом остался жив.

Воссоединившаяся чета Колдуэллов вскоре отправилась в Калифорнию, чтобы Джон мог закончить колледж. Тогда же была написана книга «Отчаянное путешествие», в которой Колдуэлл рассказал о своих приключениях.

В 1954 году Джон и Мэри с двумя сыновьями  на кэче Tropic Seas отправились обратно в Австралию. Побывали они и на острове, жители которого некогда спасли Колдуэлла от смерти.

В Австралии Колдуэллы купили кэч Outward Bound, и в 1958 году отправились в кругосветное плавание.  В 1960 году они прибыли на Антигуа. Деньги кончились, и продолжение кругосветки пришлось отложить.

Колдуэллы поселились на пустынном острове, который в 1966 году правительство Сан-Винсента и Гренадин передало им в аренду на 99 лет. Джон Колдуэлл решил превратить остров в райский уголок. Он стал сажать на нем кокосовые пальмы, отчего вскоре получил прозвище Джонни-Кокос, а сам остров стал называться Пальмовым. Отель, построенный Колдуэллами на острове, стал очень популярен.

Джон Колдуэлл умер от инфаркта в ноябре 1998 года в окружении жены, детей и внуков. На следующий год его фирма Palm Island Resort Company была продана, отель закрылся. Осталась книга о безумном путешествии и безумной любви…
 

Опубликовано в Yacht Russia №24 (10 — 2010)

Яндекс.Метрика Top.Mail.Ru