Альфред «Centennial» Енсен: быть первым

Он первым пересек океан под парусом в одиночку. Но только ли потому, что таким образом хотел отметить 100-летие Соединенных Штатов Америки? Сам Альфред Енсен, рыбак из Глостера, утверждал, что иной цели у него не было. Хотя…






Текст Сергея Борисова

Следы на песке

Роб Моррис встретил Чарли и Мэрилин Дикман в аэропорту. Автор книги «Alfred Centennial Johnson: The Story of the First Solo Atlantic Crossing from West to East in 1876» волновался – до того с внуком героя его книги он разговаривал только по телефону. И вот – встреча. Когда пара пожилых американцев появилась в зале прилета, Моррис отметил, что они нервничают. Мэрилин даже не пыталась это скрыть. У ее мужа это почти получалось, все-таки сказывалась закалка – много лет Чарли Дикман был капитаном на танкерах, а морякам не пристало даже в старости… И все же он тоже был не в своем седле. Так говорили здесь, в Западном Уэльсе, хотя в данном случае уместнее было бы сказать «не в своей лодке».

На следующий день, в городке Аберкастл, на причале небольшого порта была открыта мемориальная доска в честь человека, первым в одиночку преодолевшем Атлантический океан. Здесь он ступил на британский берег… Чарли Дикман был растроган, благодарил Роба Морриса – инициатора создания памятного знака, благодарил муниципалитет городка, взявшего на себя часть расходов. А в конце посетовал, что в американском Глостере, откуда отправился в плавание через океан его дед, и сейчас, в 2003 году, ничего такого нет – ни мемориальной доски, ни какого другого знака, только в местном музее есть небольшой стенд.

Когда все приличествующие случаю слова были произнесены, участствовавшие в церемонии отправились к машинам. Чарли Дикман попросил его подождать. Он спустился с причала на пляж, скинул ботинки и направился к воде. На песке оставались четкие следы. Наверное, он думал, что вот такую же цепочку следов на этом пляже оставил его дед в страшно далеком 1876 году. А потом прилив смыл их…

Спорщики

Каждый вечер в салуне «Гарпунный линь» было не продохнуть. И от людей, и от дыма, потому что вошедший в заведение первым делом доставал из кармана дождевика трубку, набивал ее, раскуривал и только после этого кивал человеку за стойкой. Один раз – это кружка пива, два раза – что покрепче.

Тут все понимали друг друга с полуслова, что не мешало разгораться жарким спорам. Когда градус разговора повышался, обычно невозмутимые рыбаки, для которых «Гарпунный линь» был тем же самым, что аристократический клуб – для лондонского денди, преображались. Куда только девалась их обычная невозмутимость: спорщики то краснели – что было непросто с их обветренными лицами, то бледнели – что было удивительно по той же причине, и захлебывались словами.

Бывало, спор возникал из-за пустяка, ну, скажем, где выгоднее продавать рыбу – здесь, в Глостере, перекупщикам, или везти улов за пределы штата Массачусетс, в большие города восточного побережья. Да, пустяка, потому что никто на последнее не отваживался – рыбаки побаивались сварливых торговок, обычно оправдывая себя тем, что их дело рыбу ловить, а не за прилавком стоять.

Однако в этот дождливый вечер 1875 года повод для спора был серьезный. Сначала говорили о том, что не худо бы и здесь, в Глостере, отпраздновать как подобает столетие провозглашения независимости Соединенных Штатов. И сделать это достойно! Однако никто из собравшихся ничего путного предложить не мог, и вскоре дискуссия стала затихать. А потом, неожиданно сменив курс, разгорелась с новой силой, хотя предмет разговора был совсем иным.

Дори! Можно ли считать эту рыболовную лодку по-настощему мореходной? Тут поднялся такой гвалт, что всех святых выноси. Только выпустив пар и сойдясь во мнении, что лучше лодки придумать невозможно, рыбаки вновь потянулись к кружкам и стаканам. И тогда зазвучал голос Альфреда Енсена*.

* Англоязычное написание имени и фамилии моряка — Alfred Johnson – позволяет переводить их на русский и «по-американски» – как Джонсон, и с «датским акцентом» — как Енсен. Второй вариант получил большее распространение, именно его мы и придерживаемся. – Прим. ред.

…Он был американцем в первом поколении, а родился в Дании 4 декабря 1846 года. Подростком сбежал из дома, стал юнгой на большом «торговце», но в конце концов осел в Глостере, решив заняться рыбацким промыслом. Тогда Глостер был признанной «столицей» рыбаков, тысячами отправлявшихся на банки Ньюфандленда и к берегам Гренландии за пикшей, треской и палтусом.

В Глостере датчанина считали тугодумом, и потому никто в «Гарпунном лине» не удивился, что Енсен запоздал с тем, чтобы вплести свой голос в общий гомон.

Он был краток – как рыбак и как датчанин. А все им сказанное сводилось к тому, что на глостерской дори он готов дойти хоть до Франции, хоть до Англии. В одиночку! И посвятить свое плавание столетию независимости США!

Енсен замолчал. Хотя мог бы добавить, что этой идее – отправиться в одиночку через Атлантику, почти год. Прошлой осенью, таким же ненастным вечером он играл с друзьями в карты, и тогда тоже разгорелся спор на предмет, насколько хороша дори. И он сказал, что нет лодки лучше, что он на ней – даже через океан. Друзья подняли его на смех, стали подначивать, подбивать на то, чтобы ударить по рукам, и он согласился, предупредив лишь, что ему нужно время на подготовку, время и деньги. И вот, год спустя, время пришло.

«Обитатели» салуна сначала притихли, а потом заговорили разом. Такой самонадеянности от 28-летнего рыбака, пусть он и трижды пересекал Тихий океан – но ведь на больших кораблях и с настоящей командой! – никто не ожидал. Посыпались едкие вопросы. А доводилось ли ему быть застигнутым штормом на Джорджес-банке? А знает ли он, каково это, сутками не отходить от руля? А как насчет айсбергов? И как у него с головой?

Читайте также  Лоик Пейрон, Живая легенда

Енсен отмалчивался. В «Гарпунном лине» все были равны – перед выпивкой, как перед Богом. Однако едва оперившимся юнцам полагалось относиться к опытным рыбакам с почтением. И пусть новичком Енсен не был, но к рыбакам-старожилам Глостера тоже не принадлежал. Поэтому он хранил молчание, хотя было видно, что от слов своих он не отказывается и не откажется.

Тем и закончилось. Возмутились, посмеялись, выпили и допили – и разошлись.

Его лодка

Шли дни, недели. Альфред Енсен еще пару раз сходил за палтусом, удачно продал улов и заказал самым опытным в Глостере корабелам постройку дори.

Лодку строили из дуба и канадской сосны, строго следуя традициям, бережно оберегая от дурного глаза. Плохо, если на недостроенный корпус сядет ворона или сова, – погибнуть и лодке, и рулевому. Зато если какая малая пичуга – это добрый знак. А уж если пчела, то это вернее верного к удаче.

Однако традиции традициями, но плавание через океан предполагало такие требования к лодке, что без «новаций» было не обойтись. Так, для повышения мореходности обычную плоскодонку превратили в швертбот. Еще снаружи к днищу прикрепили чугунные балластины. В обычных дори их не использовали, остойчивость обеспечивали наваленные на дно камни, от которых избавлялись по мере того, как лодка загружалась выловленной рыбой, но тут был особый случай. Если же дори все-таки опрокинется, удержать ее на плаву должны были три водонепроницаемых отсека.

К июлю строительство было завершено. Длина лодки составила ровно 20 футов, ширина – пять с половиной. Мачту, высотой 13 футов, при необходимости можно было сложить. Гафельный грот имел площадь 15 квадратных метров. На бушприте крепились стаксель и кливер. Общая площадь парусности составляла чуть более 20 квадратных метров.

Дори имела палубу, под которой можно было укрыться в непогоду и хватало места для парусов и продовольствия. Его Альфред Енсен собирался взять из расчета, что плавание в 3000 миль займет порядка трех месяцев.

Прежде чем спустить дори на воду, ей следовало дать имя. Енсен не раздумывал: «Centennial» – «Столетие». После погрузки провианта и воды борта лодки выступали над поверхностью воды не больше чем на четверть метра.

Все шло к тому, что слова упрямого датчанина были не пустой похвальбой, и глостерские рыбаки стали хором отговаривать его от безумной затеи. Тут одного бесстрашия мало, и умения тоже, тут такое везение нужно, какое редко выпадает простому смертному. Море слишком сильно, а человек так слаб. И чтобы в одиночку… Немыслимо!

В этом рыбаки, движимые, безусловно, лучшими чувствами, были не правы. По ничем неподтвержденным, к сожалению, данным, в 1800 году капитан Кливленд из Салема, штат Массачусетс, совершил в одиночку на парусной лодке длиной 4,5 м плавание через Индийский и Тихий океаны, направившись от мыса Доброй Надежды на восток и завершив его у Аляски. А вот первое достоверное морское путешествие в одиночку совершил в 1849 году американец Джон Кренстон на яхте «Токка» длиной около 12 м, преодолев расстояние в 13 тысяч миль от Нью-Бредфорда близ Бостона до Сан-Франциско за 226 дней. Правда, далеко от земли он не удалялся, да и ночевать предпочитал на берегу… Еще был шотландец Джон Мак-Грегор, который на иоле «Роб Рой» совершил ряд дальних плаваний в водах, омывающих Британские острова (YR 56, 2013 г.). Что же касается переходов через Атлантику, то в 1866 году ее покорила яхта «Элис», а в 1870 году в противоположном направлении – с востока на запад – отправилась яхта «Сити-оф-Рагуза». В 1868 году океан не устоял перед парусным плотом «Нонпарейл» (YR 59, 2013 г.)., составленным из трех резиновых сигар диаметром 0,76 м и длиной 7,9 м, соединенных помостом. Но на нем экипаж состоял из трех человек, на «Элис» и «Сити-оф-Рагуза» – из двух. А вот чтобы через Атлантику в одиночку – такого действительно еще не было!

Енсен слушал и стоял на своем. Накануне отплытия он сходил в церковь и долго молился перед алтарем, а рано утром 15 июня 1876 года поднял паруса и покинул Глостер.

Начало пути

«Первая неделя, пожалуй, была самой длинной в плавании, – рассказывал он потом. – Все было затянуто туманом. Я боялся заснуть и уже через два дня чувствовал себя совершенно вымотанным. Солнце терялось в дымке, так что невозможно было воспользоваться секстантом, а компас врал и капризничал. Сначала я не понимал, в чем дело, а потом сообразил, что в погрешностях виноват чугунный балласт. В общем, я решил завернуть в Саг-Харбор, это в Новой Шотландии».

В Саг-Харборе моряк как следует отоспался, пополнил запасы продовольствия, залил в дубовые, окованные железными полосами бочонки свежую воду. А вот настроить компас так и не удалось. Впрочем, это его не очень волновало. Он намеревался держаться умеренных широт, не отклоняясь на север, где могли встретиться айсберги, и не опускаясь к экватору. Моряк рассчитывал на Гольфстрим, который должен был подхватить дори, и устойчивые западные ветра. К тому же ему было безразлично, в какой точке высадиться. Англия, Франция, Испания или Португалия – все равно, лишь бы пересечь Атлантику.

25 июня Альфред Енсен снова вышел в океан.

Первые дни море радовало спокойствием. А потом начался шторм. Уменьшив парусность до минимума, Енсен удерживал дори носом против волны. Так продолжалось пять дней, в течение которых моряк если и смыкал глаза, то лишь на те мгновения, что отделяют одну волну от другой. Но потом ветер изменил направление, притих. Енсен наконец-то смог подсушить промокшие вещи и приготовить горячую пищу. После этого он добавил парусов…

Читайте также  Тайна «Сен-Филибера»

Остался позади остров Сейбл, на песчаных отмелях короторого нашли свой конец по меньшей мере пятьсот судов, и оттого прозванный «островом кораблекрушений». Далее курс лежал южнее Большой Ньюфаундлендской банки.

Но Северная Атлантика коварна, и вскоре небо вновь затянули тучи, а гребни волн украсили пышные воротники снежно-белой пены. Один шквал следовал за другим. И все же на этот раз Енсен был спокойнее, да и «Сентениэл» вела себя великолепно. Настолько, что, закрепив руль, можно было даже выкроить время для сна.

Но Северная Атлантика бывает и снисходительна. Выглянуло солнце. Тучи уступили место перистым облакам. Войдя в зону попутных ветров, Енсен поставил брифок – большой прямой парус. Это позволило ему делать по 100 миль в сутки.

На 11-й день плавания ему встретилась баркентина под турецким флагом. Ее капитан не ожидал увидеть так далеко от берега маленькую лодку, ходко идущую курсом на восток. Капитан приказал спустить паруса. Так же поступил и Енсен. Узнав от мореплавателя, куда он направляется, турок предложил взять дори на борт и доставить «Сентениэл» и ее капитана в Европу.

– Платой за это будет ваше участие в палубных работах.

Поблагодарив за «великодушие», Енсен отверг предложение, попросив сообщить точные координаты места их встречи. Турок не отказал в такой малости: 41°50' северной широты и 54°00' западной долготы.

На следующий день «Столетие» заметили с английского барка, направлявшегося из Мексики в Ливерпуль. Англичане тоже предложили помощь, и на сей раз Енсен заколебался.

«Это была предательская мысль, – много позже признавался он. – Нелегко было справиться с искушением, но я подумал, что уже не смогу вернуться в Глостер, мне будет стыдно возвращаться, что никогда не прощу себе этой слабости, что до конца своих дней буду жить с этим позором, – и я отказался. Английский шкипер отдал мне честь, и через час барк превратился в крохотное белое пятнышко у самого горизонта».

Кровь на виске

Назавтра Альфред Енсен уже корил себя за гордыню. Потому что опять заштормило. Шквалистый ветер трепал дори, иссекая ее струями дождя. Работа с парусами изматывала настолько, что моряку время от времени приходилось спускать их и дрейфовать на плавучем якоре.

10 июля, когда шторм неистовствовал так, что лодка напоминала норовистую лошадь, измученный Енсен вновь решил выпустить на плавучий якорь. Он выпрямился, опустил в воду березентовый мешок на железной раме, а потом… Рывок якоря, уперевшегося в воду, изменил ритм качки. Моряк не удержал равновесия и упал, ударившись виском о край бочонка с водой.

Больше часа он был без сознания. В чувство его привел холод. Дори была полна воды. Енсен попытался подняться, но руки подломились, и он опрокинулся навзничь, с головой уйдя под воду. Он дернулся вверх, выдавливая из легких соленую жидкость. Перед глазами плыли красные круги – в точности того же цвета, что и кровь, которой был перепачкан бочонок.

Ослабевшему Енсену потребовалось несколько часов, чтобы вычерпать воду. Потом он забрался под палубу и забылся тяжелым сном.

На следующее утро он сделал то, на что не хватило сил вчера, – проверил свои запасы. Кое-что пришлось отправить на корм рыбам, а оставшиеся продукты моряк разложил на палубе для просушки, благо погода в очередной раз волшебным образом изменилась, и теперь лишь легкий ветерок морщил гладь океана.

Две бутылки в подарок

«Сентениэл» упорно приближалась к европейскому побережью. Позади уже была большая часть пути. Ровный ветер баловал паруса, теплое солнце – человека у руля. Вот только временами начинала кровоточить рана на виске, соленые брызги не позволяли ей затянуться.

В один из таких безмятежных солнечных дней к лодке приблизился большой немецкий пароход. Так близко и резко, что «Сентениэл» подняло волной от форштевня и отбросило в сторону. Енсен не испугался, а вот капитана парохода, и в особенности столпившихся на палубе пассажиров, это очень впечатлило. Они наперебой стали уговаривать моряка прекратить это сумасшествие и присоединиться к ним.

— Не волнуйтесь, — спохватившись, добавил капитан парохода. – Это вам ничего не будет стоить.

– Нет, –для наглядности Енсен помотал головой. – Спасибо за приглашение, но оно не изменит мои планы. Я уже столько испытал, что меня ничем не напугаешь.

Пассажиры парохода сопроводили его слова рукоплесканиями, а капитан уважительно поинтересовался, не может ли он быть полезен хотя бы в чем-то. Может быть, нужны продукты? Или пресная вода?

Енсен задумался, мысленно проинспектировал свои запасы и сказал, что, пожалуй, не отказался бы от бутылки рома.

– Исключительно для того, чтобы выпить за ваше здоровье, капитан, и ваше, господа.

Снова раздались аплодисменты, и улыбающийся капитан парохода распорядился принести бутылку. Ее спустили с борта на конце, и, пытаясь ее поймать, Енсен оступился и шлепнулся на палубу. Он тут же со смехом поднялся, отвязал бутылку и отсалютовал ею.

Восхищенный капитан приказал принести вторую бутылку, и она отправилась тем же путем.

Потом прозвучала команда «малый вперед» и пароход стал удаляться.

Енсен сел на палубу, стянул сапог, закатал штанину и стал разглядывать огромный синяк, «украсивший» бедро. От постоянного сидения у руля ноги были как ватные, и он явно переоценил свои силы, как мальчишка прыгая по палубе дори, ловя спущенную с парохода бутылку.

На самом краю

Прошло еще несколько дней. До Англии – теперь уже было ясно, что он высадится на берег не в Португалии, не в Испании или во Франции, а именно в Англии, – оставалось чуть более трехсот миль. По сравнению с тем, что пройдено, сущая ерунда.

2 августа, в трехстах милях от ирландского островка Клир-Айленд, Енсен встретил английский бриг. Два часа маленькая дори и большой парусник шли рядом, словно красуясь друг перед другом. Потом их пути разошлись, и на мачте брига опустился и вновь поднялся флаг – корабль Ее Величества королевы Виктории салютовал отважному американцу.

Читайте также  Сэр Томас Липтон: пять перчаток

И тем же вечером на «Сентениэл» опять обрушился шторм. Он был не сильнее прочих, поэтому, не особо волнуясь, Енсен убрал паруса, выбросил плавучий якорь и залез под плубу – отдохнуть и поспать.

Он не проверил, в каком состоянии крепление брезента к раме плавучего якоря, и зря. Штормы и соль повредили пеньковые концы, некоторые нити лопнули… Через час лопнули еще несколько нитей, один край оторвался, и мешок превратился в тряпку. Дори тут же развернуло бортом к волне.

Енсен понял, что произошло что-то неладное, стал вылезать наружу, и в этот момент огромная волна подхватила лодку и опрокинула ее.

Моряк оказался в воде.

Если бы он не был опоясан страховочным концом, то его, оглушенного и захлебывающегося, наверняка отбросило бы в сторону – и тогда все, конец.

Альфред подтянулся к дори и вцепился в балластины у киля.

Он не знал, сколько лежал вот так: грудью на днище, с ногами в воде. Все смешалось – волны, время. Финал был неизбежен, но он не боялся. Все равно когда-нибудь Господь призовет к себе. Это Он устанавливает срок, и не простому рыбаку из Глостера перечить Всевышнему. Только было обидно. Стерпеть насмешки, не поддаться уговорам, построить лодку, почти пересечь океан… Вот именно – «почти».

Енсен не чувствовал пальцев, вцепившихся в балластины. От холода было трудно дышать. Он поднял голову и увидел волну – такую огромную, грозную и одинокую, что в ней была его последняя надежда. Только такая волна – из тех, которые моряки называют «бродягами», могла вернуть лодку на ровный киль. Если, конечно, не предпочтет разнести лодку в щепки…

Волна нависла над ним, закрыв небо, и обрушилась с грохотом. Лодка задрожала и стала переворачиваться. Ее мачта вынырнула из воды, застыла на мгновение, пошла вверх… и дори встала на ровный киль. Енсен вынырнул у борта, ухватился за планширь, рванулся и перевалил себя через борт.

Нет, не зря он молил Господа в маленькой глостерской церкви помочь ему, не оставить… Помог. Не оставил.

Непослушными руками он открыл полупустую бутылку рома. Он выпил все, до последней капли, а потом стал вычерпывать воду. Это заняло еще больше времени, чем тогда, когда он разбил голову о бочонок, а волны захлестнули «Сентениэл».

Вытянув изорванный в лохмотья плавучий якорь, он поднял кливер, закрепил руль и посмотрел, что у него осталось из припасов.

Один из бочонков с водой раскололся, два других были давно пусты, в ящиках с продуктами были не продукты – месиво.

Значит, в его распоряжении одна фляга с водой и мясные консервы. При жесткой экономии этого должно хватить… Если хватит. Енсен не знал, какие опасности еще подстерегают его. Те же большие корабли, которых предостаточно у берегов Западного Уэльса. Не каждый вахтенный разглядит в океане его суденышко, подомнут – и не заметят.

Разглядели. Через четыре дня Енсен встретил американский бриг «Альфредон», идущий из Ливерпуля в Балтимор.

– «Альфредон», – вслух прочитал моряк название корабля. – Забавно, почти мое имя. Но мы совсем не близнецы.

Енсен сверил координаты, пополнил скудные запасы продовольствия и воды, но отказался подняться на борт даже для того, чтобы отведать горячей пищи.

До берега было еще больше ста миль. Енсен одолел их – без сна, вычерпав свои силы до самого дна.

Прибытие

9 августа «Сентениэл» вошла в пролив Святого Георга, и на другой день, 10 августа, Альфред Енсен ступил на английский берег недалеко от селения Аберкастл. У местного викария он официально зафиксировал факт своего прибытия в Европу.

После двухдневного отдыха моряк продолжил свой рейс до Ливерпуля. 21 августа 1876 года на подходе к порту ему были предложены услуги буксира и лоцмана, на что Енсен ответил, что, одолев Атлантику, сейчас как-нибудь да справится. И тогда паровой буксир стал его почетным эскортом.

В Ливерпуле он был встречен как герой. Толпа скандировала здравицы – ему и Соединенным Штатам. Последнее, в общем-то, и было главной целью путешествия.

В Ливерпуле Альфред Енсен пробыл несколько месяцев. Ему буквально не давали проходу – людям хотелось взглянуть на того, кто сделал то, что сделать невозможно. Такое внимание к своей персоне тяготило моряка, поэтому он был рад, когда погрузил свою лодку на греческий пароход и на его борту отправился в Америку, домой. Туда он и прибыл в первых числах февраля следующего года.

Остаться в тени, однако, ему было не суждено. В Нью-Йорке его встречали тысячи восторженных сограждан. Его имя появилось на первых страницах газет. А потом был Глостер. Здесь не было громких криков, но рукопожатия рыбаков были не менее красноречивы. И не менее впечатляющим было уважение, какое рыбаки проявили к его дори.

«Сентениэл» на руках донесли до порта. И это шествие было даже величественней, чем процессия, которой 4 июля в Глостере был отмечен День независимости. Тогда рыбаки так ничего и не смогли придумать, а сейчас и придумывать ничего не пришлось.

Через несколько месяцев Альфред Енсен приобрел большую рыбацкую шхуну и потом много-много лет ловил палтуса на Ньюфандлендской банке. Он дожил до глубокой старости (Альфред Енсен умер в 1927 году), и все эти годы рыбаки его звали так, что все и всем было понятно – Енсен-Столетие.

Когда его называли так, он смущался, а на «дежурный» вопрос, как он решился отправиться в одиночку через океан, отвечал так:

– Все началось с того, что мы поспорили с друзьями…

Журнальный вариант. Опубликовано в Yacht Russia №9 (78), 2015 г.

Яндекс.Метрика Top.Mail.Ru