Петербургская учебная яхта «Акела», принадлежащая Государственному университету морского и речного флота им. адмирала С.О. Макарова, сегодня – одна из самых заслуженных парусных яхт города, да, пожалуй, и всей страны
Беседовал Артур Гроховский
За неполные 30 лет жизни лодка прошла более 200 тысяч миль, неоднократно обогнув Европу. Последние несколько лет она уверенно выигрывает все состязания учебных парусников TallShips' Race, причем – редкий случай! – порой не только по истинному, но даже и по исправленному времени. Ходилидаже упорные слухи, что включение в 2009 году Санкт-Петербурга в список портов регаты TSR стало возможным именно благодаря запоминающемуся победному финишу «Акелы» в одной из предыдущих гонок. Ну а в этом году экипаж заслуженной яхты удостоился рукопожатия Президента РФ – и это уже не слухи.
Мы встретились с капитаном «Акелы» Алексеем Чегуровым, командующим лодкой уже два десятка лет, и попросили его рассказать о своем опыте. В беседе также принимала участие Анастасия Подобед – бессменный старпом «Акелы».
Yacht Russia: Алексей, как ты пришел в парусный спорт? Это была случайность или осознанное желание?
Алексей Чегуров: Ну какая случайность! Я парусом начал заниматься еще в утробе матери – моя мама выходила в море, когда была мною беременна. Отец – тоже яхтсмен, он меня и привел. Так что никаких других вариантов для меня, кроме как стать яхтсменом, судьба не предполагала – парус у меня просто в крови.Первые мои детские фотографии в возрасте трех лет были сделаны в яхт-клубе. Дальше было все стандартно: в 10 лет – на «Оптимист», уже через год – уровень сборной города (первый номер), дальше «Кадет», 420 (на нем попал в сборную СССР), потом был класс 470, в нем я получил звание мастер спорта СССР. Но новую лодку мне не дали, я поссорился со всеми и ушел. Пересел на крейсера. Сначала – четвертьтонник, потом вот «Акела». На ней стал мастером спорта международного класса. Такая вкратце биография.
YR: Как удавалось совмещать учебу и парус?
А.Ч.: Ну, в школе особых проблем не было, а в институте(я учился в ЛИВТе (Ленинградский институт водного транспорта) – там парусный спорт поддерживался)в среднем девять месяцев в году занимали сборы и соревнования. Приехал на неделю со сборов, сдал какой-нибудь зачет или экзамен – и опять умотал на соревнования.
Анастасия Подобед: Было время, я только на два дня в месяц домой приезжала. Только постираться и успевала…
YR: Но у вас более высокий уровень спортивных достижений, чем у Алексея…
А.П.: Да, я даже выступала на Олимпиаде 1996 года за сборную Белоруссию. Но класс, в котором я гонялась («Европа»), был совсем новым. Поэтому большого успеха я не добилась. А потом «Европу» заменили на «Лазер-радиал», а там мне делать было нечего – настроек (в отличие «Европы») минимум, нужны лишь собственный вес (под 75 килограммов) и физика.И я ушла.
YR: Алексей, а как же при таком режиме девушки, преферанс, прочие студенческие удовольствия?
А.Ч.: Времени при должном подходе хватало на все, а вот в подробности вдаваться не будем.
YR: Хорошо, вернемся к «Акеле». Лодка прошла около 200 тысяч миль, а сколько из них под вашим командованием?
А.Ч.: Примерно 150 тысяч. «Акела» все времяв дальних плаваниях. Семь тысяч миль за навигацию для нас не рекорд, а норма. Вот судовой журнал, можете сами посмотреть, проверить. За последние два сезона прошли больше 15 тысяч миль.
YR: А самый дальний поход за навигацию?
А.Ч.: Вокруг Европы. В последние годы четыре раза вокруг Европы прошли. Туда-обратно, туда-обратно.
А.П.: И еще на Канары заходили.
YR: Но при этом «Акела» – чисто учебное судно?
А.Ч.: Да, учебная яхта университета. На ней курсанты проходят практику.
YR: То есть в экипаже одни студенты?
А.Ч.: Есть штатный старпом – Настя. Остальной экипаж – курсанты «Макаровки».
А.П.: Старпом я, кстати, как раз те последние пять лет, когда мы «в одну калитку» выигрываем регаты TSR.
YR: Мужчина и женщина на борту – обычно сочетание сложное. Как с этим у вас?
А.Ч.: Нормально, никаких проблем.
А.П.: Это самое правильное сочетание! Потому что женщина больше чувствует, а мужчина – больше думает. Женщина – это эмоции, а мужчина – анализ. И когда это все вместе работает, получается очень хорошо.
А.Ч.: У меня в экипаже иногда бывает до восьмидесяти процентов девочек – вот в этом году, например. Это совершенно нормально, но идеальное соотношение – 40% девушек, 60% мужчин. Понятно, идеал труднодостижим, но мы к нему стремимся.
YR: Почему это так важно?
А.П.: Потому что когда только мальчишеский экипаж, они распускаются: не убирают,за языком не следят. А когда на борту девчонки, они себя уже какмужчины позиционируют: хвосты распускают, чувствуют себя защитниками – девочкам же нужно помочь. А девчонки в то же время присматривают за порядком.
А.Ч.: Короче, это поднимает общую культуру на борту. Реже матюгнутся, чаще носки постирают.
YR: А вообще, мат на борту – с этим у вас как?
А.Ч.: Случается, но очень редко. И только в экстремальных ситуациях –в этих случаях без него как-то не обойтись.
А.П.: Бывает, в сложных ситуациях говоришь: «Доберите толстую синюю веревку!» (уже не брас) – и они это делают. А бывает, нужно добрать эту веревку очень-очень быстро. И вот в этих случаях слова: «Очень быстро доберите веревку!» почему-то не работают. Но стоит выругаться, они тут же понимают, что все очень серьезно, что нужно все делать очень быстро и очень правильно.
А.Ч.: А после финиша извиняешься: «Ребята, это не со зла, а только для дела».
YR: Алексей, исходя из каких критериев ты выбрал Настю в качестве старпома? Или это случайно получилось?
А.Ч.: Прежде всего она – хороший профессионал. Далее, как я уже сказал, у нас на борту обычно много девушек. А когда капитан – мужчина, они побаиваются к нему обратиться. Но если старпом – дама, все женские прибабахи решаются сами собой, да и вообще с экипажем проще работать. Хотя сама по себе первая наша встреча с Настей была случайной – на судейском семинаре в Перми. Правда, заочно мне было известно, что она хорошая спортсменка.
А.П.: На этом семинаре Алексей рассказывал о плаваниях на барке «Крузенштерн» и показывал фильм о регатах серии TallShips. А я туда стремилась еще во времена СССР, когда девчонкой занималась плаванием, но бредила парусами. Специальный отбор на регату Cutty Sark проходила, на собеседование приезжала, но… не прошла по здоровью. Для Олимпиады здоровья хватало, а вот для плавания на знаменитом барке – нет.И вот я узнаю, что теперь, оказывается, входтуда свободный не только супергероям. Я попросилась, и Алексей вытащил меня на «Крузенштерн». Это было в 2007 году. И море затянуло меня навсегда. Я сменила Пермь на Петербург, и сейчася преподаю плавание в этом же университете.
YR: Как вы делите обязанности на борту?
А.П.: Почему-то все считают, что капитан – это где-то там, на уровне бога. Не только девчонки, мальчишки к нему тоже не всегда подойдут. А ко мне можно. Я для них — «яхтенная мама».
YR: Тогда Алексей, соответственно, «папа». Получается, у вас на лодке почти что семейныеотношения?
А.П.: А как иначе? У нас многие курсанты начинают ходить в море с первого курса. Что они из себя представляют? Ничего. Они же только-только от дома оторвались, никуда раньше не уезжали, в туристские походы не ходили. Они же макароны варят в холодной воде!!! Получают клейстер, потом пытаются его есть. Они белое с черным стирают вместе! Приходится брать на себя роль «вторых родителей», которые взяли у «первых родителей» детей и обязаны в целости и сохранности вернуть их обратно. Учим, направляем. Я, как «мама», больше по бытовой части, ну, а Алексей, как «папа», по морской и воспитательной, чтобы знали мальчишки, когда и где следует поступать по-мужски. Вообще, молодежь сегодня более инфантильна, чем были мы в их возрасте. Вот парень может быть выше тебя на голову, а ты все время ловишь себя на том, что он еще ребенок ребенком, и любые, практические любые действия с ним надо пошагово обсуждать. Я даже больше скажу: молодежь сегодня не только инфантильная, она просто… другая. Совсем. Они же от Интернета оторваться не могут. Первое, что они делают после прихода в марину (вернее, после того, как приведут лодку в порядок), это узнают пароль местного Wi-Fi.
YR: То есть в город они вообще не ходят?
А.Ч.: Все меньше и меньше. А если и идут, то до первого Wi-Fi.
А.П.: И это очень странно: ты оказался в другой стране, в другом городе, и неизвестно, когда ты в эту страну, в этот город еще попадешь, и попадешь ли вообще. Пользуйся возможностью – смотри, любуйся, запоминай. Так ведь нет, утыкаются носами в Инет. Или на пляж пойдут. И ничего им больше не нужно.Честно говоря, хочется ввести австралийские порядки – поднялся на борт и все свои гаджеты сложил капитану в мешок. Чтобы все три недели, что ты на борту, было полное погружение в парус, в то, чем ты пришел заниматься.
YR: А что родители ваших подопечных?
А.Ч.: Иногда какая-нибудь мама приводит своего сына и говорит: «Сделайте из этого задохлика мужика».
А.П.: А мне одна родительница как-то сказала: «Вы нам привезли совсем другого человека. Он покушал, поблагодарил, встал, собрал посуду, помыл, все расставил на места. Я в шоке!»
YR: Вы берете на борт только курсантов университета?
А.Ч.: Не только. Попасть на борт «Акелы» есть шанс и у ребят «с улицы», но они должны прийти к нам еще зимой, показать себя в работе на лодке. Яхта старая, работы на ней всегда много, так что руки приложить есть к чему. По отработке и трудолюбию оцениваем человека с тем, чтобы взять его в дальний поход. Но желающих гораздо больше, чем мы можем взять на борт. Вот уже сейчас заявились 15 человек, а мест на борту всего восемь. Так что две смены, считай, уже заняты.
YR: Как вы гасите конфликты, без которых наверняка не обходится? Как поддерживаете дисциплину на борту?
А.Ч.: В дальнем плавании, как и в семье, без конфликтов не бывает, но ярко выраженных я не припомню. Все вопросы общежития на борту мы проговариваем заранее, чтобы все сознавали зависимость друг от друга, необходимость идти на компромиссы.Но есть, конечно, и система наказаний.
YR: И какая?
А.Ч.: Например, оставить провинившегося без берега… и без гаджетов: я отбираю телефон и запираю его в сейфе. Экипаж уезжает на экскурсию, а провинившийся остается на борту с перечнем работ, которые он обязан сделать к нашему возвращению. Кстати, эта мера очень действенная, одного наказания за курсантскую смену, как правило, хватает.
YR: У вас, как я погляжу, прямо как на военно-морском флоте.
А.Ч.: Любой флот приближен к военному. И это неизбежно, потому что без дисциплинына судне нельзя. И у нас она жесткая. Возможно, самая жесткая среди всех яхт, что участвуют в TSR. В восемь утра – подъем, в 23 – отбой, это святое (если яхта в гавани). И в восемь действительновсе встают, а если в 23 часа кто-то не лежит в койке, он может быть наказан вплоть до отчисления из экипажа. Соответственно, это и на нас с Настей накладывает определенные обязательства.
А.П.: Должен быть личный пример. Как я могу их убедить лечь спать в 23 часа, если сама в это время еще не лежу в койке?
YR: Алексей, ты вообще жесткий командир?
А.Ч.: Пожалуй, нет.
А.П.: Леша у нас очень мягкий. Это «мама» у нас часто «плохой полицейский», а «папа» – всегда «хороший».
YR: И как вы эту жесткость свою полицейскую демонстрируете?
А.П.: Все просто: я никому не прощаю невыполнения положенных работ. Если ты что-то не сделал и нет объективных причин для этого – придется ответить по полной программе.
А.Ч.: С другой стороны, мы никогда не напрягаем экипаж какими-то не очень нужными делами, например, береговыми вахтами в охраняемых портах и местах стоянки.
YR: А что тяжелее всего для вас в дальнем плавании?
А.Ч.: Несколько раз за поход полностью менять экипаж. Приходится постоянно учить новичков, все объяснять с нуля.Под конец, на четвертый-пятый месяц, утомляешься настолько, что уже ничего не радует.
YR: И часто происходит смена экипажа?
А.Ч.: Идеал, когда на весь сезон один экипаж, к сожалению, невозможен. В среднем каждые три недели – смена. Так, за минувшую навигацию через «Акелу» прошло примерно 60 человек.
YR: А что тяжелее всего для курсантов? Отрыв от мамы с папой?
А.П.: Нет, с этим никаких проблем. Да они просто счастливы, что отрываются от родителей. И едва ли не в первом же порту они готовы пуститься «во все тяжкие». Приходится одерживать. Ну, и конечно, бывают трудности с морской болезнью.
YR: Алексей, каждый год ты пять месяцев проводишь в море. А как при этом складывается твоя семейная жизнь?
А.Ч.: Без пяти минут жене было сказано: «Сначала парусный спорт, потом – семья».
YR: И как она это восприняла?
А.Ч.: Нормально, иначе бы я на ней не женился. Так 28 лет и живем. Парус – это моя жизнь, а жена – это вторая часть моей жизни.
А.П.: А я дважды побывала замужем и поняла, что кухни-сковородки – это не мое. Еще я не могу понять и принять, когда меня пытаются прибить к месту, говоря: «Ты будешь сидеть здесь и ждать». Почему вам, мужикам, можно ходить в море, а нам нет? Морем я дышу, это моя отдушина.
YR: А как же ребенок, скучает, наверное?
А.П.: Да не очень, как оказалось. Сейчас современные средства связи – скайп, телефоны, общаемся постоянно. Иногда я спрашиваю: «Ну что, соскучился?», на что получаю ответ: «Да нет, мы же вчера только виделись». Хотя, конечно, рано или поздно этот недостаток личного общения придется наверстывать. Но сын меня понимает…
YR: Алексей, а твои дети?
А.Ч.: Сын был в сборной страны среди «Оптимистов», потом пересел на 470. Сейчас работает инструктором по парусу в яхт-клубе напротив. А вот дочка в парус не пошла.
YR: А что у вас с отпусками?
А.П.: Они у нас, как у алкоголиков и прогульщиков, зимой. Обычно в январе, когда студенты на каникулах.
YR: Вы очень серьезно относитесь к регатам серии Tall Ships’ Race…
А.П.: Мы не имеем права относиться к ним легкомысленно. Потому что от нас в университете ждут только первого места. Второе уже не считается.
А.Ч.: Организаторы регаты тоже привыкли к нашим победам. Так и говорят: «Первое место – опять «Акела (again Akela)». Потому и вкалываем мы с полной самоотдачей. Гонка идет пять дней – и практически никто не спит, ребята откренивают даже во сне. Перед гонкой мы предупреждаем всех, что идем в бой, мы должны быть только первыми, поэтому подумайте, взвесьте свои силы. Гонка — это постоянный труд, это смена парусов при малейших переменах ветра. Держать такую марку тяжело, тем более что лодка у нас старая, а паруса… У соперников «переходные» гроты в лучшем состоянии, чем наш «боевой». Да, паруса у нас сильно изношены, разве что спинакеры еще держатся. И тут, конечно, надо сказать огромное спасибо парусным мастерам с «Седова», «Мира» и «Надежды»: где бы мы ни встретились, в какое время суток, нас всегдаждет горячий душ, а парусный мастер «толшипа» – ночь, не ночь, – берется чинить наши паруса. Вот это и есть истинная морская взаимовыручка.
YR: Алексей, а ты мог бы сформулировать свое жизненное кредо?
А.Ч.: Я не могу без паруса, вот и все. Даже и добавить нечего.
YR: А вы, Настя?
А.П.: А я такая же. Дома чуть побыла, и все – хочу в море. Мне берег дается очень тяжело. А в море все просто и понятно: когда ставить какой парус, какой курс держать…
YR: Получается, что для вас парусные гонки – это форма эскапизма, уход от береговых проблем?
А.П.: Конечно. Однозначно. Не будь моря и паруса, даже не знаю, как бы я сейчас жила.
YR: А вот в море как живете? Вернее, на что?
А.Ч.: А на наши с Настей суточные. Мы уже давно высчитали, что расходы на «Акелу» в море составляют примерно 110–120 евро в сутки. Это все: топливо, стоянки, вода/электричество, питание на всех. Наши суточные – 120 долларов на двоих, это примерно 90 евро, вот они и уходят на поддержание лодки. Остальное добавляют какие-нибудь спонсоры.
YR: Получается, вы курсантов вывозите за свой счет?
А.Ч.: Отчасти да.
YR: Это что, подвижничество?
А.Ч.: Нет, это жизнь.
Опубликовано в Yacht Russia №11 (69), 2014 г.